И конца этому не предвидится, ибо этот конец запрятан в самое начало. И превращение началось. Однако распад неминуем, и глубокое проникновение исчезает, не оставляя после себя даже лучика надежды на светлое грядущее…
– Я не должна была идти сюда, – прошептала она, сжимая ми руки.
– Ты любишь его?!
– Нет, боюсь! – заплакала она как девочка, ждущая от взрослых наказания.
– Не бойся, теперь я тебя никуда не отпущу и ты будешь моей Феей…
Феей! И она перестала плакать, наказание испарилось ненужной влагой, а стены светились безмолвием произнесенного чуда. И мы опять слились в нежнейшем поцелуе…
Любой бы бесполый метафизик со всей своей драгоценной импотенцией нуждался так в грехе и раскаянии… как чистая вода – в земле, в ее обворожительной глубине, в истоке всего Вечного и уходящего вместе с облаками за горизонт…
Там, где невидимкою душа моя с твоею кружатся, как птицы. Темдеряков звонил и стучался в дверь, как дьявол. Моя Фея посмотрела на меня с мольбою…
Но я с молчаливой улыбкой пошел открывать… Я ждал, когда смогу его ударить… Мне надоело всем смущаться в забытье. Мой стыд окуплен был живым страданьем Феи.
– Она у тебя?! – крикнул в раскрытую дверь Темдеряков и, не дождавшись ответа, вбежал, отталкивая меня, в квартиру.
Я сжал кулаки и рванулся за ним. Я готовился к серьезному удару. Только Феи не было нигде.
Темдеряков как помешанный бегал из одной комнаты в другую… Его отупевший с похмелья взгляд никак не мог задержаться ни на одной вещи, лежавшей у меня в комнате.
Он даже не заметил маленьких иконок и ее сумки на стуле.
Он искал только ее, а поэтому все остальное в его глазах сливалось в бесконечную гримасу.
– Вы же были вместе, или мне это приснилось, а может, показалось или вспомнилось, – он бормотал, почти не глядя на меня…
Я молчал, кивая головой, слыша каждый удар своего сердца…
– А может, я сошел с ума, – он хотел сказать еще что-то, но остановился, поглядел себе под ноги в пол, потом сумрачно обвел глазами всю комнату и вышел, не проронив ни слова…
На мгновенье я остановился и замер в этой тишине… Беспощадная и глухая ко всему… Она как будто навсегда лишила меня моей Феи.
Я слабым шепотом ее окликнул, словно боялся не найти и потерять. И слабый шорох тут же под диваном вернул ее как Божью благодать.
Вместе с Аристотелем Фея выползла из-под дивана и сразу же зачихала от пыли… Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись, как дети, а может, в это мгновенье мы и были детьми.
