– И зачем тебе это?! – минуту спустя, спросил он меня…
– Но как же, мы же должны знать, что будет с нами или с нашими потомками! – вздохнул я…
– И тебе от этого станет легче?! – усмехнулся Цикенбаум…
– Думаю, что нет, – сказал я и тут же ощутил, как мои глаза закрывают чудные ладошки моей Стеллы…
– Он сумасшедший! – рассмеялась Стелла…
– Да! – согласился Цикенбаум, – он чересчур много думает, тем самым вредя себе и всем кому он что-то рассказывает!
– Неужели ты не знаешь, что самое спасительное чувство – это Любовь?! – посмотрела мне в глаза Стелла и тут же страстно поцеловала меня…
– Да я знаю, но…
– Никаких но, – Стелла схватила меня в охапку и унесла в кусты…
И только спустя час я смог снова задуматься о пробуждающихся про всей планете вулканах… Главная опасность состояла в том, что человечество везде настроило кучу атомных электростанций, которые могут послужить тем самым роковым детонатором, который еще больше пробудит вулканов…
– Ты еще не устал размышлять?! – спросила меня Стелла, обнимая меня и целуя в губы… Я пытался что-то сказать, но промычал… За кустами в объятьях другой нежной девы страстно мычал Цикуенбаум… Поэтому дальше размышлять о вулканической деятельности на земле было бесполезно…
– Мы живем сейчас, понимаешь?! – спросила меня Стелла, неся меня на руках в Оку, – а что будет потом это уже не важно…
– Не важно?! – удивился я…
– Да живи сегодняшним днем! – Стелла неожиданно кинула меня в воду и мы поплыли вместе в заросли камышей на острове… И там неожиданно я почувствовал, что никогда и никаких открытий не сделаю, но останусь здесь навсегда, и всегда буду находить счастье в моей Стелле…
– Если б я только знал, до чего доводит любовь, я бы убил ее сразу на месте… Чтобы она не касалась меня своими животными ласками, своими плотоядными стонами, и чтобы не водила меня потом как зверя на поводке, показывая своей любьознательной мамочке, какое чудо ей удалось завоевать своим ненасытным лоном!
– Ты так серьезно думаешь о своей Стелле?! – удивился Цикенбаум…
– Да, я так думаю, и буду думать! – мрачно вздохнул я и выпил с ним водки…
– А за что мы чокнулись? – сконфузился профессор…
– За нас, – еще тяжелее вздохнул я…
– Странно, – удивился Цикенбаум, – вы так любили друг друга!
– Да, это была не любовь, а музыка, – всплакнул я, – но потом эта ее мама, эта Флора Робертовна…
– Так что же она сделала с вашей любовью?!
– Она растоптала ее самым безумным и позорным образом! Она обвинила меня в сексуальной дисгармонии!
