Однажды он вошел в кабинет начальника Учреждения и вдруг вспомнил, что может запросто взять и уйти. И никогда не возвращаться, чтобы впредь не видеть фиолетовую физиономию генерал-лейтенанта.
Полковнику тридцать семь, двадцать из которых отданы отечеству. Он не станет цепляться за несчастные проценты за выслугу лет. Не зря кто-то сказал: «Все держится на седых и лысых». Вот и пусть сидят, пока мхом, тундровым оленьим ягелем не оденутся. А ему пора! Иначе потом будет сразу поздно. Ему надоели придирки…
Начальник Учреждения что-то сосредоточенно писал, виднелись лишь сиреневые щеки. Кожемякин соляным столбом стоял у стола, как будто столб этот перед начальником в помещении торчал всегда. К нему давно привыкли, как привыкают к телефону или авторучке с золотым набалдашником.
Наконец хозяин кабинета поднял глаза.
— Полковник Кожемякин… — напомнил о себе «столб».
— Ах, не надо мне ваших докладов! Вот этого вот не надо!
Начальник крутанул запястьем с растопыренной ладонью у себя перед лицом и продолжал:
— Вы шуточки изволите шутить?! Где подробный отчет об операции «Глобус»?! И куда делось оружие, поступившее в ваше распоряжение?!
Генерал ревел, не замечая этого, и начинал еще больше чернеть лицом.
— Что касается вами сказанного, вновь докладываю: все изложено в представленном рапорте и справках. Другого рапорта у меня нет, как и нет событий, которые вы требуете описать, — успел вставить полковник Кожемякин.
— Что?! Чего нет?!
— Событий… Это во-первых. И, во-вторых, я вам не крепостной, и вы для меня больше не помещик. С сегодняшнего дня я у вас не служу. Ухожу на гражданку, чтобы вас впредь не видеть!
— Что?! Пошел вон! — взревел генерал.
Полковник развернулся и нарочито строевым шагом направился к двери. Ему вдруг понравились собственная выправка и самообладание.
— Удостоверение! Удостоверение! — кричал позади начальник. — Немедленно положи мне его на стол — ты больше не работник!
— Удостоверение? — остановившись, переспросил Кожемякин. — Что ж, в кадры сдам, когда уволюсь.
— Ты отстранен от всех дел!
— Ну и фиг с тобой, старый перец…
На ходу он открыл ногой массивную дверь, выполненную из дуба, — не мог отказать себе в удовольствии. Та ударилась обо что-то твердое.
Кожемякин вышел. В коридоре на полу ползал вверх животом подполковник Бичевкин. Кожемякин сплюнул и перешагнул через жертву несчастного случая: сам виноват! Пострадал от избыточного любопытства. Не следовало держать уши рядом с замочной скважиной.
