Но, несомненно, были огорчения. И немалые. Как ни говори, но когда рассказы твои — а их не один, и не два — почти никого не трогают, кроме ближайших друзей, это не очень хорошо. Для личного самочувствия совсем нехорошо.
Я полагаю, в один прекрасный день или в одну прекрасную ночь где-нибудь над Дунаем был брошен жребий: Миксат решил продолжить усеянный терниями путь журналистики, литературы.
Будапешт с его разительными контрастами — роскошью и бедностью, дворцами и трущобами — давал большую пищу для размышлений. Огромный торговый Пешт — средоточие деловой жизни всей Венгрии, — несомненно, возбуждал в молодом человеке множество мыслей. Нельзя было не задуматься, например, о судьбе обездоленного люда. Особенно, если имеешь доброе сердце. Ведь этот самый люд чувствовал на своей спине не только гнет собственных, венгерских вельмож, но и австрийских. На каждого честного венгерца давил не только властный официальный Будапешт, но давила и не менее властная Вена. Такова логика двойного пресса.
Венгрия тех дней
Революция 1848—1849 годов основательно встряхнула не только Венгрию. А и всю австро-венгерскую монархию. Монархия Габсбургов была многонациональной. А главенствовала в ней австрийская знать. Королевский двор в Вене придумывал всевозможные хитроумные уловки, чтобы покрепче держать в руках всю эту «лоскутную монархию». Как правило, сговаривались привилегированные сословия различных национальностей. Они находили между собою общий язык. Особенно в отношении к народу — тому самому народу, который везет весь государственный воз и движет жизнь вперед, — австрийская и венгерская буржуазия была единой. Народ всегда пугает тех, кто сидит на его шее.
Однако с некоторых пор венгерской буржуазии стало тесно в австрийских объятиях. Она жаждала самостоятельности и сама не прочь была подмять своих соседей.
Габсбургский двор проводил в Венгрии жесткую политику. Генералы-австрияки хозяйничали, как у себя дома. Революция 1848—1849 годов стала выражением энергичного протеста и национальной буржуазии, и широких слоев народа против австрийского засилья. Лайош Кошут повел венгерский народ в бой против австрийских угнетателей. Польский эмигрант Юзеф Бем стал генералом венгерской национально-освободительной армии. В его войсках служил Шандор Петефи.
Революцию, как известно, подавили. Но она уже сделала хорошее дело: крепостному строю в Венгрии был нанесен смертельный удар, буржуазия получила возможность шире развивать национальную промышленность.
