Так, исследуя этаж за этажом, я поднялась на самый верх.
Здесь открывался невероятный по своей мрачной красоте, вид. Замок раскинувшийся в глубокой долине и окружающие его гряды гор. Обледеневшие скалы на вершинах, и черные деревья без листвы у подножья. И звёзды, казалось, освещали это место особенно ярко. Сейчас я почти не ощущала, что смотрю в ночь. Я видела так далеко, как тянулись горные пики.
Когда за спиной раздались звуки шагов, я удивилась. За этот день ни один из стражников не пытался приблизится или заговорить со мной. Но тот, что стоял тут, что-то от меня хотел.
Я обернулась, не дожидаясь, пока он попытается меня позвать, на непонятном мне языке.
Каково же меня ждало удивление, когда за спиной обнаружился тот самый мужчина, с которым мы сидели в клетке. Он по-прежнему был одет в зелёную одежду стражника и сейчас, склонив голову в приветствии, едва заметно улыбнулся.
Я кивнула в ответ.
Мужчина встал рядом и тоже принялся рассматривать горизонт. Я не знала, как реагировать на его присутствие. Его ведь везли в наручниках, почему он здесь? Вдруг он сбежал и опасен, а я стою рядом с преступником? А что делать? Бежать? Вдруг это его лишь спровоцирует…
С другой стороны — это ведь смотровая башня. Здесь должен быть пост и вот он стоит здесь в зелёной форме — значит постовой? Я усилием воли уговаривала себя не паниковать, но получалось не лучшим образом. В этом месте мне все виделись врагами.
Мы постояли какое-то время молча, потом мужчина показал на скрученные листы со словами, торчащие из кармана моего плаща. Вид у него был заинтересованный и добродушный, как у человека ищущего собеседника. Собеседник из меня не получится, но причины скрывать свой словарь я не видела.
Стражник пробежался взглядом по строчкам, несколько раз хмыкнул, и вернул листы мне.
Мы снова стояли молча. Я уже думала повернуться и уйти, как мужчина повернулся и оскалился, показывая пальцем на свои зубы.
— Маш.
Я растерянно смотрела на него.
Он подошел к ближайшей горголе и показал на её оскал.
— Маш.
— Зубы?
— Маш, — улыбнулся он.
Я улыбнулась в ответ и достав карандаш, записала новое слово.
Потом он оттянул своё веко, явно демонстрируя глаз, и выглядело это так нелепо, что я засмеялась. Мужчина продолжал хранить нарочитую серьёзность, знакомя меня с собственной анатомией и анатомией чудовищ. Например, я узнала, что ушей у горгол нет. Так что вторым образцом уха было моё собственное.
От строения тела, мой новый учитель перешел к глаголам. Он стоял, он ходил, прыгал и бегал. Потом, садился и пригибался, потом, кажется, танцевал, по крайней мере, чем еще были эти кружащие и петляющие движения, похожие на попытки пьяного выбрать место для ночлега под чужим забором, я не знала. Новых слов в моём списке становилось всё больше, и я искренне обрадовалась, когда приложив руку к бровям, словно козырёк, и глядя вдаль, он произнёс слово: «Хачи».
