По-совести говоря, мне хотелось провалиться сквозь землю, или прошмыгнуть куда-нибудь мышкой в половую щель, лишь бы только не слышать, как Василий Васильевич передо мной – дураком оправдывается!
Ладно, давай выпьем за доверие что ли! – подобрел Василий Васильевич, увидев мое смущение, и мы выпили.
А потом я нечаянно смахнул локтем со стола хрустальную статуэтку змеи, обвивающую чашу, и она со звоном разбилась.
Это все, Василий Васильевич, потому что ты меня так коньяком здорово опоил, – оправдываясь и краснея, пробормотал я, опуская вниз глаза, а сам подумал, и какого черта я так нализался?
Ну, ты и притворщик! – засмеялся Василий Васильевич и обнял меня, и у меня как с души камень слетел.
А вообще-то, я тебя специально напоил, – признался Василий Васильевич, – это понимаешь, как своего рода анестезия!
Это чтобы я не испугался, когда свою Клару увижу?!
Да, нет, – усмехнулся Василий Васильевич, – но даже чрезмерная радость бывает порой опасна!
Да ну, – изумился я, – что же от радости и умереть можно?!
Можно, – сделался серьезным Василий Васильевич, – у меня был случай, когда я вернул одному изуродованному аварией парню его прежнее, симпатичное лицо, а невеста, увидев его, умерла от счастья, сердце не выдержало!
Н-да, каких только случаев не бывает, – вздохнул я, – и все же ты, Василий Васильевич великий человек, раз людям лицо возвращаешь!
А иногда я их просто уродую! – засмеялся Василий Васильевич.
Это как?!!!
Ну, приходит ко мне кто-нибудь и просит, сделайте мне носик подлинее, подбородок покороче, а глазки побольше и губки пошире! Вот и уродуешь его, как он сам того пожелает!
А вдруг это преступник, который задумал изменить свою внешность? – задумался я.
Что ж может быть и преступник, – вздохнул Василий Васильевич, – только я ж этого никогда не узнаю.
А все равно его Бог накажет, – сказал я, и мы с Василием Васильевичем по-доброму рассмеялись.
Ну, что ж, уже пора, – вдруг встал Василий Васильевич.
Что, уже уходить? – встрепенулся я.
Нет, ты посиди, а я сейчас приду, – и Василий Васильевич вышел из кабинета, а я, пользуясь его отсутствием, вытащил из кармана целлофановый пакет и сгреб в него осколки разбитой статуэтки, и положил к себе в карман пиджака.
И тут в кабинет зашел Василий Васильевич, держа за талию рыжую красавицу. О, Боже, неужели это Клара, это божественное личико, эти темненькие глазки и огненно-рыжая грива волос.
Ой, да что же он держит ее так за талию, да по заду ее еще так похлопывает, а потом мне стало даже как-то стыдно, Василий Васильевич вернул, и даже не вернул, а создал Кларе такую очаровательную мордашку, а я тут по поводу его похлопываний да поглаживаний нервничаю! Экий я мелочный человечишко!
