Это было так очевидно, что я расплакался еще сильнее.
Через минуту меня опять окликнул Чуватов. Оказывается, по рации сообщили, что на 107-м километре авария. Мы сели с Чуватовым на «козла» и тронулись. Всю дорогу я только и думал о своей Рыжухе, как ласково я ее про себя называл, и понемногу мой плач затихал.
И почему к нам на службу набирают одних психов, – негромко ругался Чуватов.
Временами мне хотелось откусить ему нос, он у него был такой здоровенный и такой красный как груша, но поскольку я все-таки понимал, что это вовсе не груша, а нос сержанта Чуватова, то меня от одной мыслишки об этом, даже слегка подташнивало, как будто я его уже проглотил.
Ну, почему ты все время ревешь?! – поинтересовался Чуватов.
Не знаю, наверно, чувствую что-то, – пожал я плечами.
Псих! – сказал Чуватов и больше со мной не разговаривал.
Наконец-то показался этот злополучный 107-й километр. Серебристый «Фордик» моей Рыжухи перелетел через бордюр и грохнулся прямо на крышу, пузом кверху, в заросли кустарника, а рядом, на обочине в виде смятой ребристой гармошки стояли синие «Жигули», то есть «копейка», в которой постанывал молодой паренек.
Я пойду на него гляну, а ты иди, погляди, что там с «Фордом», – скомандовал Чуватов и я со странным ощущением чего-то изумительно невероятного застыл как вкопанный, не сводя с Чуватова глаз, будто его приказ и его сокровенное желание слились воедино, как водичка с землицей!
Иди, чего стоишь, как дурак! А впрочем, ты и есть дурак! – сплюнул мне под ноги Чуватов, а сам полез в машину к пареньку.
Я быстро перепрыгнул через бордюр и упал на траву, заглядывая в разбитые окна.
Моя Рыжуха тоже слегка постанывала, я осторожно вытащил ее из «Фордика» и меня тут же передернуло от страха – перелом левой ножки. Наверняка всю скрючило от боли!
Тогда я залез к себе в карман и разбил ампулу с анальгином и влил ей в нежный ротик. Потом достал из фляги спирта и тоже дал бедняжке выпить, чтобы она не мучилась от боли.
Ты что, ох*ел?! – присвистнул сзади Чуватов.
Но, ей же больно! – от возмущения я даже разревелся.
Иди в жопу, пока я сам тебе не сделал больно, – прикрикнул на меня Чуватов.
Ну, зачем же вы так?! – прошептала, раскрыв голубенькие глазки, моя Рыжуха и тут же опять отключилась.
Я тут же, на всякий случай, перетянул ее ногу жгутом из ее же аптечки.
Так кровь же не идет! – удивился Чуватов.
Ну, а вдруг пойдет! – разозлился я уже не на шутку, и Чуватов опять, как всегда заматерился.
