Но теперь делать нечего, надо уходить.
И тут ноги его начали гудеть, что они устали, и живот ворчать, что он хочет есть, и плечи жаловаться, что им надоело таскать мешок. В самом деле, верёвка от мешка стала почему-то острой и режет плечо. Калош в мешке нет — вот они, на ногах у Никиты. Почему же мешок тяжёлый?
И вдруг он вспомнил: да ведь Никита Кузьмич забыл в мешке свёрток! Свёрток с сокровищами! Бедный Никита Кузьмич! Где ж он будет искать Никиту — ведь он даже адреса Никитиного не знает.
И, не теряя ни секунды, Никита что есть духу помчался к высокому дому, к самой главной башне.
Лифт был открыт. В нём на табуретке тихохонько сидела лифтёрша и читала толстую книжку.
— Мне надо поскорей на двадцать шестой этаж, в поднебесье, к Анне Ивановне, — выпалил одним духом Никита.
— Ну что ж, поедем к Анне Ивановне, — согласилась лифтёрша, закрыла книжку и повернула на стенке рычажок. Дверь лифта сама собой закрылась.
Никита хотел рассказать лифтёрше про сокровища, которые он везёт, но только он открыл рот, как лифтёрша объявила:
— Вылезай! — И дверь сама собой опять открылась.
— Не вылезу! — сказал Никита. — Мне ехать надо!
— Приехали! — ответила лифтёрша.
— Мне на самый верх надо! — возразил Никита.
— Да мы и есть на самом верху, — сказала лифтёрша. — Просто лифт у нас неслышный и быстрый. Ты и не заметил, как мы быстро поднялись. Вот тебе двадцать шестой этаж, вот тебе дверь Анны Ивановны. Вылезай, пассажир дорогой!
И Никита вылез.
За то, что Никита принёс забытый свёрток, все его хвалили. За то, что он такой молодец, ему позволили смотреть в окошко, сколько он захочет. И ещё дали бублик.
На двадцать шестом этаже высокого дома, под самой золотой звездой, жила Анна Ивановна с дочерью, десятиклассницей Зиной. Над их окном плыли хлопья рассеянной тучи, а ниже подоконника летали птицы.
Отсюда, с высоты, площадь показалась Никите игрушечной. По ней ползли троллейбусы величиной со спичечную коробку, а тротуары напоминали муравьиные дорожки. Садовое кольцо уходило в обе стороны от площади, и по нему бежали машины, похожие на жучков.
Город был виден далеко. Кремль стоял перед Никитой как на ладони, и под вечерним солнцем жарко алели пятиконечные звёзды на башнях и светло сияли купола старинных церквей.
Никита так засмотрелся, что Зина с трудом оттащила его от окна.
— Ты кто такой? — спросила Зина.
— Он мой приятель, путешествует по Садовому кольцу, — ответил Никита-старший.
— Он путешествует, а мать, верно, волнуется. Вот мы сейчас этого путешественника домой отправим! — сказала Анна Ивановна.
