.
Канаде и Бельгии подрезают крылья конфликты между их языковыми группами. В Соединенных Штатах, чьи волны иммигрантов давным-давно приняли один общенациональный язык, миллионы латиноамериканцев, в том числе во втором и в третьем поколениях, ныне отвергают английский. Повсюду набирает силу трайбализм[62], и во многих регионах он угрожает перерасти в воинствующий национализм или региональный шовинизм.
В отличие от войн XIX и начала XX столетий войны будущего в большинстве своем будут идти не между государствами, а в их пределах. В 1995 году лишь два из пятидесяти вооруженных конфликтов в мире укладывались в привычную схему: войны между Перу и Эквадором и между Ливаном и Израилем. Вместе с тем новые конфликты внутри национальных границ не привлекают должного внимания международной общественности. Так, например, следует отметить, что в Южной Африке в течение года, последовавшего за крахом апартеида, в результате актов насилия погибло 17 000 человек — больше, чем за тридцать лет вооруженной борьбы против расовой сегрегации[63].
По мере того как трагедия африканского континента достигает своего пика, международное сообщество всячески пытается замолчать эту проблему. Девять из двадцати одной подлежащей закрытию миссии США по оказанию помощи за рубежом находятся в этой части света, которую многие уже считают потерянной. «И все же Африка, возможно, не менее важна для будущей мировой политики, чем Балканы сто лет тому назад, до двух Балканских войн и первой мировой войны, — говорит американский специалист по «третьему миру» Роберт Д. Каплан. — Именно потому, что значительная часть Африки стоит на краю пропасти, мы можем прогнозировать, какими будут войны, границы и этническая политика через несколько десятилетий»[64].
Города региона от Сьерра-Леоне до Камеруна, прежде всего Фритаун, Абиджан и Лагос, считаются одними из самых опасных городов мира в ночное время; десять процентов населения столицы Берега Слоновой Кости[65] ВИЧ-инфицированы. По мнению Каплана, «нет другого такого места на земле, где политические карты так обманчивы, если не сказать лживы, как в Западной Африке». Вслед за Руандой, Бурунди и Заиром колыбелью расовой и гражданской войны становятся другие африканские страны.
Поскольку 95% прироста населения в мире приходится на беднейшие регионы, вопрос, видимо, не в том, будут ли новые войны, а в том, какими они будут и кто с кем будет сражаться. В 1994 году семнадцать из двадцати двух арабских стран сообщили об экономическом спаде, однако население многих из них в ближайшие два десятилетия, по всей вероятности, удвоится. В недалеком будущем оскудеют источники воды в отдельных частях Центральной Азии, а также в Саудовской Аравии, Египте и Эфиопии. В этой связи Каплан делает заключение: «Ислам будет привлекателен для угнетенных в силу своей воинственности. Эта религия, число приверженцев которой в мире растет наиболее быстрыми темпами, является единственной, готовой к борьбе»
