Очередной сон был настолько отчетливым и ярким, что если бы не нереальность происходящего, то я бы решил, что грежу наяву. Я лежал на кровати в комнате, и сквозь неплотно задернутые шторы пробивались солнечные лучи, отражались в зеркале, искрились на гранях стакана. Залюбовавшись игрой уже несколько дней невиденного света, я не заметил, как в комнату вошли. Похоже, пришедшие не знали, что я уже очнулся и поэтому в полголоса о чем-то переговаривались. Кажется, речь шла обо мне.
— Почему я не в камере? — против своей воли произнес я. Разговор резко оборвался и на меня, наконец, обратили внимание. Их было трое: отец, дед и неизвестный в мантии мага.
— Он опять бредит, — сказал дед и, подойдя, положил мне руку на лоб. Я внутренне сжался, ожидая удара, но в этом неправильном кошмаре, пока никто не собирался меня мучить.
— Да, у меня бред, — легко согласился я, — на самом деле я сейчас лежу, закованный в кандалы, в подвале. Там темно, холодно и сыро. И у меня сломана рука. Скоро кто-нибудь из вас снова придет ко мне, и тогда он будет опять меня мучить.
— Сынок, все будет хорошо, никто не собирается тебя сажать в подвал и тем более мучить, — постарался успокоить меня отец. Я с ужасом посмотрел на него, эльф всегда жестоко "наказывал" меня, когда я, забывшись, звал отца.
— Ты же сказал, что ты не хочешь меня знать и что у тебя больше нет сына, — отец резко побледнел, — зачем ты опять мучаешь меня? Хочешь, чтоб я поверил тебе, а потом…
— Рэн, выпей, будь умницей.
— Это что яд? Надеюсь, быстродействующий и я буду недолго мучится, — я выпил горький настой и погрузился в темноту.
И все же это был прекрасный сон. Но тем горше было пробуждение — я опять лежал в камере, куда не проникал ни один луч света. Растеряв последние остатки гордости, я разрыдался во весь голос, и плевать, что сейчас опять придет эльф и жестоко посмеется над моей слабостью.
— Рэн, что случилось? Почему ты плачешь? — спросил встревоженный голос отца.
— Потому что сон оказался всего лишь сном… жаль, что нельзя заснуть и не просыпаться.
— Не говори так, Рэн. Ну, повздорили мы немного, с кем не бывает…
Я не выдержал:
— И это ты называешь "повздорили"?! Почему ты так легко отказался от меня? Почему ты поверил ему, а не мне? Да, как ты мог только подумать, что я некромант? Что я повинен в смерти десятков людей… — судорожный всхлип прервал мою бессвязную речь.
Отец сидел рядом со мной и гладил меня по голове:
— Прости меня, Рэн, пожалуйста, прости. Я переволновался, боялся, что потерял тебя, я растерялся, когда узнал про кровь эту и все остальное, а ты не захотел мне ничего рассказывать.
