В Доме творчества, там, где я в песню рвался,
Там, где Муза с улыбкой меня ждала,
Где я жил и писал вдалеке от зла
И где так интересно с людьми встречался!
Но едва возвращался я вновь домой,
Как кидались навстречу скандалы дома,
И опять от знакомых и незнакомых
Был отрезан я, словно глухой стеной…
Но друзья (нет, не сгинула красота!)
Не смирялись, стучась в эти злые стены,
А всех громче всегда возмущалась та,
Что стихи мои людям несла со сцены.
– Нет! – она восклицала, – ну как же так?!
Я – артистка. Бываю буквально всюду,
И везде тебя любят. Я лгать не буду!
Ты же заперт от мира, как злейший враг! –
И, смутясь, добавляла: – Когда б, любя,
Нас связала судьба, то, хитрить не буду,
Я бы шла, все преграды твои рубя,
Чтобы жизнь клокотала вокруг тебя
И чтоб люди общались с тобой повсюду! –
И Судьбу, видно, тронула эта речь,
И, чтоб кончились беды и все разлуки,
Повелела она мое зло отсечь
И затем, вместо наших нелегких встреч,
Навсегда нам сплела и сердца, и руки.
Я не знаю, на радость или беду
Я кидал в восхищенье за словом слово:
– Люди! Здравствуйте! Славьте мою звезду!
Я покончил с бесправьем, я к вам иду!
Ибо ныне я стал человеком снова!
Да, две жизни, два образа – день и ночь:
Там – сплошные распутства, здесь –
вроде нежность,
Там – обманы, здесь – правда и откровенность.
Значит, прочь все сомненья и беды прочь!
Вот уж мчит по сердцам высочайший ток!
Но попробуй понять даже лучших женщин!
Есть забот океан и любви поток,
Только вот про общенье с людьми – молчок…
Да и слов о свободе все меньше… меньше…
Даже мизер: былая тропа моя
В подмосковный Дом творчества, труд, общенье,
Получили суровое запрещенье:
– Для чего тебе мир, если рядом я?!
Да, конечно, великая вещь – семья!
Но припомни Людовика, дорогая,
Что сказал: – Государство-де – это я!
– Он король, а в России свои края.
И довольно. Я диспут наш прекращаю! –
Вот и все. Но вопрос вырастает вновь:
Ты за счастье, и я всей душой за счастье,
Только будет ли истинною любовь,
Если кто-то стремится к верховной власти?
Если кто-то, все споры разя мечом,
Верит только в свое «золотое слово»?
И, уверен в себе и уме своем,
Пусть любя, но священным горя огнем,
Просто жаждет держать под замком другого?!
Но ведь вроде есть главное: жить бы и жить бы!
Кто же пишет за нас этот злой устав?
Неужели ж хорошее слово – женитьба
Равнозначно понятью «лишенье прав»?
Люди, люди! Родные мои, хорошие!
Мы же веруем в счастье, а не в тоску!
Почему же тогда вот такою ношею
Мы любимых сгибаем порой в дугу?!
