— Вот свиньи! — сказал Ван.
Они вернулись назад к спуску, чтобы посмотреть на бравый батальон. Бравый батальон со своими тремя ротами тощих стрелков, с пулеметной и авторотой, с грузовиками в желто-коричневых разводах растянулся цепочкой на пять километров.
— Именно это устав называет «рассредоточенным построением», — сказал Субейрак.
Оба лейтенанта — один высокий, другой среднего роста — стояли на своем наблюдательном пункте под яблонями, совсем как на хороших батальных картинах.
Отсюда открывался вид на всю долину. С той стороны надвигались тучи, напоминая стаи больших рыб с причудливо изогнутыми хребтами. Небо было в движении. Низкое, клонившееся к закату солнце порой закрывалось облаками, но сияло все так же ослепительно и так же господствовало над прекрасным классическим пейзажем: просторными долинами и горами, окрашенными в синие цвета тончайших оттенков, смягченных дымкой зноя.
— Пахнет грозой, — сказал Андре Ванэнакер. — Хочется пить.
У него запеклись губы.
Молодые офицеры иногда развлекались, подражая солдатскому говору:
— Ну и брюхо же у тебя, ровно бочка, — сказал Франсуа.
Ван засмеялся: его постоянно мучил ненасытный аппетит.
— Старик поставил свою машину на площади, — сказал он.
— А мне наплевать на это.
Субейрак понимал, что говорит неправду, рисуется — никому из них не было наплевать на то, что касалось Старика.
— Который час? — спросил Ван. — Мои часы стоят.
— Семь, ровно.
Усталость не прошла от того, что они постояли на месте. Наоборот. Тяжелая, отравленная усталостью кровь, казалось, еле-еле текла в жилах, живот под одеждой покрывался соленым потом. Люди валились на траву, кое-кто утомленно жевал кислые зеленые яблоки. Слева виднелись ленивые изгибы Мозеля, к которому шел батальон. Река терлась о высокие склоны, покрытые лесами и плодовыми садами, окружавшими Вольмеранж.
Франсуа обожал воду, реку, море. Мозель казался ему таким же широким, как Рона вблизи Авиньона. Стоя здесь под яблоней, он вдруг почувствовал себя странно спокойным и веселым, почти счастливым. Он дружески улыбнулся Вану, чье худое лицо было покрыто ровным слоем серой пыли с грязными подтеками от пота.
— Пойду посмотрю, где все-таки эти три типа, — вздохнул Ван. — Если майор узнает об этом…
— Брось, — сказал Франсуа. — Найдутся твои цыплята.
Неподалеку от них угрожающе оскалилась старая, ржавая борона.
В поле раздавалось щебетанье птиц, крутилась мошкара, кузнечик трещал о лете, о каникулах.
С главной площади Вольмеранжа, оттуда, где стояла машина майора, которого Субейрак непочтительно назвал Стариком, послышался свисток. Солдаты второй роты Ванэнакера стали вылезать из кювета. Франсуа тоже дал свисток. Ребята из третьей роты поднялись и стали разминаться.
