Профессор философии предложил тебе целый ряд вопросов, столь же оскорбительных, сколь и плоских, столь же бестактных, сколь и пустых. Но ты неизменно отвечала на них с присущей тебе сдержанностью. Под тем предлогом, что он будто бы хотел знать твое мнение о трудах Хэвлока Эллиса, профессор по-хамски спрашивал тебя о проституции, плотском соитии и венерических болезнях!
Этот профессор Эллис как раз тогда прислал нам бесконечно длинное письмо, целую кипу бумаги. Он представился тебе сторонником евгеники, поддерживающим научные разработки в этой области. С какой бесцеремонностью наставлял он тебя, словно сам не понимал, что его советы были на поверку бесполезны и бесплодны. В Лиге сексуальной реформы возмутились, узнав, что мы не ответили ему; они заявили, что виновата в этом я, так как никогда не оставляю тебя одну и по этой причине ты соглашаешься со мной во всем. Как бы им хотелось, чтобы мы с тобой разошлись во мнениях и отдалились друг от друга!
Мне снилось, что к тебе обращалось Провидение в образе двуликой богини. Спереди у нее было чистое лицо юной девушки, сзади — лицо старухи, величественное и суровое. Ты набросила ей на плечи мантию философа и растоптала змею, которая извивалась у твоих ног.
XCIII
День за днем Шевалье цепенел, мало-помалу утрачивая все, что казалось прежде его силой. Опухоль на колене и муки совести парализовали его, в то время как Абеляр, словно по волшебству, выздоравливал. Сколь сокровенными и поучительными были причины, объяснявшие его исцеление!
До своего последнего бегства Шевалье, пребывая в эйфории, тщился достичь всех вершин, и рука об руку с его желанием возвыситься шла невозможность в чем-либо проявить величие. Он суетился сверх меры, и потому интрижки его безжизненно увядали.
«Вы знаете, в каком состоянии Шевалье. Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь ему перенести эти муки».
С какой нежностью, с каким сердечным сочувствием взирала я на Шевалье, когда Абеляр в первый раз вывез его на каталке в сад. Как пострадало его лицо в этом кровавом и трагическом побоище! Его тело выглядело бесформенной массой, куском живого мяса. Эта жестокая схватка оставила его один на один с неумолимой судьбой. Он вынырнул из глубин тьмы и смуты, в которых жил до этих пор. Точно неживое существо, лежал он дни напролет, неподвижный и разочарованный. Как напоминал он мне моего любимого отца, когда тот медленно умирал, на все махнув рукой, предавшись отчаянию и оставив любопытство, после того как от него навсегда ушел Бенжамен.
