Во поле кудрявая стояла...
Тут он вспомнил про свою любимую яблоню:
- При чем тут березка? Яблонька моя зеленая.
Во поле яблонька стояла,
Во поле кудрявая стояла.
Еще чего, почему в поле? В лесу. Мы лесные Ау, а не полевые. В лесу родилась елочка..., то есть яблонька..., в лесу она росла. Зимой и летом стройная, зеленая была. Не осыпалась...
Тут он наступил на мыло и вместе с веником полетел вверх тормашками.
- Ну, мыло, держись!
Он прыгнул на мыло тигром, схватил его что было сил и сжал. А оно как выскочит, как начнет летать из угла в угол. И в кадушку с холодной водой. Господин Ау - за ним. Только ноги наружу торчат. А вылезти не может.
- Буль-буль! - кричит.
Другой бы пропал. Но господин Ау собрал всю волю в кулак и стал ногами расшатывать кадушку. Раз! - и она шлепнулась. Вода ринулась к печке и оттуда обратно струёй пара. Этим паром господина Ау просто выкинуло в дом, а потом на улицу.
Мир покачивался и пошатывался в его глазах. Господин Ау был окружен паром, как Ниагарский водопад.
Он стоял босиком на мерзлой траве, и ногам совсем не было холодно.
"Загадочное явление природы, - решил он. - или волшебство".
Потом он долго сушился у печки и, наконец, забрался в кровать.
"Ну и чего я достиг? - подумал он. - С чего начал, тем и кончил. Опять под одеялом. Хоть и не вылезай в следующий раз.
Спал он два дня и видел сны. Жаль, что хорошие сны не запоминаются, убегают, не доходят до дневного света. А то бы...
История десятая
ГОСПОДИН АУ КОЛДУЕТ НА СВОЮ ШЕЮ
После истории с книгами господин Ау решил провести у себя ревизию. Не так, чтобы пересмотреть все в один день, а постепенно. Он решил делать перманентную, то есть постоянную, ревизию.
"Мало ли что, - думал он, - появится у меня какой-нибудь толковый мальчик-ученик, а я своего хозяйства даже не знаю".
Как появится, откуда - дядюшка не задумывался - из леса, вестимо!
Дедушка оставил дядюшке огромное хозяйство - ведра, лавки, печку, книги, баню, три окошка и чулан, В чулане на полках и полочках чего только не было. Всякие узелки, мешочки, пакетики. Из одного слышалась будто приглушенная ругань, из другого, кажется, писк. Третий мешочек шуршал, словно в нем были яще-рицы. Четвертый звенел, как стеклянные колокольчики. Пятый не шуршал и не тинькал, но весил столько, что дядюшка с трудом мог приподнять его. И то сразу после завтрака, когда он был полон сил и здоровья.
И надо было во всем этом разобраться, привести в систему, чтобы не было никаких неожиданностей и тайн.
