Страх, оказывается, тоже имеет свои оттенки. Он вовсе не отбивает способность к рассуждению — наоборот, усиливает мозговую деятельность. Может, поэтому с такой ясностью и безнадежной очевидностью он увидел себя и своих спутников в качестве рабов этой девицы. Более надежные цепи, чем ментальные, трудно было придумать. От них не избавишься, не ускользнешь. Покорность воле хозяина ты всегда будешь носить при себе.
Следом накатили волнующие воспоминания об Эсконеле. Перед глазами поплыли знакомые с детства виды — моря, живописные горы, леса и степи. При виде этих картин слезы навернулись на глазах. Он не видел их с той последней встречи на Королевском острове и, как ему думалось, совсем позабыл о родине в университете. Пока до него не добрался Викс и не всколыхнул душу ужасной вестью. С Эсконелом беда… Большая, безмерная беда… Это горе — потерять родную планету!
Потом поплыли пейзажи чужих планет, другие города, иные дали… Спартак попытался прервать этот не им рожденный хоровод воспоминаний. К его удивлению, ему это удалось. Он вполне владел своим сознанием — был способен думать о том, о чем хотел, и не думать о том, о чем не хотел. Джюнора отступила? Устыдилась? Или ребенок просто хотел отомстить «этим взрослым» за все, что они с ней сделали? Ведь она тоже находилась под своеобразным психопринуждением — и за что? За то, что была не похожа на остальных? Ее лишили детства, по-видимому, родителей. Так пусть теперь эти взрослые помучаются, поживут в чужой шкуре — может, поймут, что значит стать изгоем. Это похуже, чем быть рабом.
Спартак трезво оценил найденное решение. Оно было спорным. Может, так, а может, и нет. Слишком неопределенна ситуация, слишком много неизвестных ему обстоятельств.
В рубке по-прежнему стояла напряженная тишина. Он и его братья, не отрывая глаз, смотрели на Джюнору, словно ее худенькое личико, хрупкая фигурка являлись средоточием красоты и обаяния. Мало-помалу тишина начала угнетать и саму Джюнору, и выражение триумфа на ее лице постепенно сменилось неуверенностью и тревогой.
Неожиданно она выкрикнула:
— Делай то, что тебе говорят! Делай!..
Следы легкой истерики отчетливо проступили в этом взрыве эмоций. В этот момент Винета, до сих пор державшаяся сзади, вышла на середину рубки и отчеканила:
— Я хочу лететь на Эсконел. Я хочу этого потому, что так желает Викс.
Джюнора резко повернулась к ней:
— Замолчи!
Губы у нее задрожали, того и гляди заплачет.
