— Этому выстрелу мы все обязаны жизнями, — отозвался правитель. — Удивительно, — вздохнул Тиорин, — каким бездарным руководителем показал себя Бьюсион. Это просто жадный, охочий до власти человечишка. Ничего не умеющий и беспомощный… Довести до такого состояния процветающую планету! Если бы он наладил хозяйственную жизнь, если бы упрочил положение планеты, разве могли мы добиться успеха? Ведь на Эсконеле есть где развернуться. В этом секторе галактики нет другой планеты, где было бы такое изобилие ресурсов, такое количество подготовленных кадров.
— В этом следует винить Бельзуека, а не его, — ответил Спартак. — Это он высасывал все соки из промышленности. Вся хозяйственная жизнь строилась по принципу первоочередного обеспечения его потребностей. Точнее, их потребностей. Он расплодил вокруг себя невежественных, корыстных исполнителей. Они получали свой кусок, и больше их ничто не интересовало.
— Во всяком случае, все вернулось на круги свои, — заявил Викс. — В этом, по-моему, главная заслуга Спартака. Для книжного человека организовать переворот — это, знаете ли… Правда, теперь он доказал, что его не зря учили в Энануорлде.
Тигрид Дзен обратился к Тиорину:
— Можно задать вопрос, правитель?
— Конечно.
— Чем собираются заняться ваши братья? Не хотят ли они остаться на Эсконеле? Планета очень нуждается в них.
Тиорин глянул на братьев, приглашая их дать ответ.
— Нет, — резко ответил Викс. Он поднялся, подошел к окну. — Такой вояка, как я, всегда является источником раздоров. Тем более в таком мире, где главные заботы сосредоточены на том, как наладить жизнь, восстановить отношения с соседями. Полечу-ка я дальше, в галактике еще много неизведанных миров. Ну и просто… я не могу здесь оставаться.
Он не закончил фразу, однако всем присутствующим было известно, как тяжело он переживал смерть Винеты. Ее рана, полученная возле храма в Пенуире, оказалась смертельной. Все, кто знал Викса, поверить не могли, что он примет гибель этой девушки так близко к сердцу. Он на глазах изменился. Исчезла лихая бесшабашность и нарочитая необузданность, которой он славился в компаниях. Как-то он обмолвился Спартаку, что не хочет оставаться на Эсконеле. Видеть не может этот мир после смерти Винеты.
— А ты, Спартак? — спросил Тиорин, своим вопросом разрывая тягостную тишину, повисшую в зале.
— Я тоже не останусь, — ответил младший брат. — Побуду на родине столько, сколько нужно для налаживания нормальной жизни, — и прощайте!
