Кто я такой, чтобы помешать исполнению предназначенного этой планете и миллионам других планет? Слабый человечек, придумавший план, который зависит от десятка случайностей, не более того. Что я могу противопоставить силе, которая существовала всегда и повсюду?
— Что я могу противопоставить? — вслух спросил он себя и вспомнил о Тхарле. Только бы тот успел занять позицию.
* * *
Ни у кого из собравшихся в зале не возникло и капли сомнения, что перед ними на возвышении сидели Тиорин и Викс. Значит, Бьюсион выполнил свое обещание — строптивые наследники признали величие Бельзуека. Некоторые приглашенные из высших сословий, кто занял места в первых рядах, до последнего момента имели сомнения на этот счет. Теперь, наблюдая за Виксом и Тиорином, можно было перевести дух — они угадали и вовремя примкнули к победившей партии. Вот это радость так радость.
Шри выступил вперед и обратился к публике. Голос у него оказался слабый, говорил он с каким-то подвыванием, словно жалуясь, что, в общем-то, совершенно не соответствовало содержанию речи. Прежде всего верховный жрец напомнил слушателям о событиях десятилетней давности — при этом безбожно все переврал. Тираном, по его словам, был прежний правитель. Никто ему не возразил, тем более что священник все больше напирал на волю Бельзуека, на Провидение, которое вело галактику к новой, лучшей жизни. Спартак затаил дыхание — он приказал Тхарлу открыть огонь спустя пять минут после начала церемонии. Никогда в жизни этот срок не казался ему таким долгим. Почему он тянет? Еще немного, и прежнее религиозное безумие овладеет толпой. Кое-кто в зале уже начинал впадать в транс.
Что-то не так! Тхарла схватила охрана? План провалился? Эсконел обречен и он тоже?..
Шри повысил голос — по-видимому, заканчивал вступление. Священник повернулся и драматическим жестом указал на Тиорина и Викса…
* * *
Тхарл вздохнул, выдохнул, потом затаил дыхание, на секунду закрыл глаза. Наконец полностью успокоился и, введя в перекрестье позолоченный купол, мягко нажал на спуск.
Яркая вспышка озарила внутреннее помещение храма, затем вторая, третья, четвертая. Пятая… Они повторялись с какой-то бездушной, нечеловеческой последовательностью. После пятой в куполе образовалось отверстие. Раздался жуткий вопль, следом — свист вырвавшегося наружу воздуха. Звук хлестнул по ушам, по сознанию заполнивших храм людей, следом по залу распространилось невыносимое зловоние. Оно напомнило Спартаку запах застоявшихся сточных вод.
