Лучшим некрологом Елизавете Петровне могут служить слова, написанные о ней знаменитым русским историком XIX века В. О. Ключевским:
«Елизавета была умная и добрая, но беспорядочная и своенравная русская барыня XVIII в., которую по русскому обычаю многие бранили при жизни и тоже по русскому обычаю все оплакали после смерти».
Но в число этих «всех», кто скорбел о смерти государыни, не входил ее родной племянник Петр Федорович.
Тело Елизаветы еще лежало на кровати, а в ее спальне вельможи в присутствии новгородского митрополита уже присягали новому императору. Петр Федорович вел себя странно до неприличия. Он не мог скрыть своей радости, что наконец-то стал царем, все время улыбался, кривлялся, говорил глупости. После присяги сразу же ушел в свои покои. На третий день после кончины тетки император уехал с приятелями праздновать Святки.
Для прощания с подданными гроб с телом Елизаветы Петровны был выставлен в траурной зале под балдахином из золотого глазета с «горностаевым спуском». Здесь он находился шесть недель и при нем постоянно горели шесть тысяч свечей. После этого императрица была похоронена в Петропавловском соборе рядом со своими предками.
Придворных, сановников и рядовых петербуржцев, участвовавших в траурных церемониях, шокировало поведение императора Петра III, который демонстрировал полное равнодушие к смерти Елизаветы Петровны. Екатерина Алексеевна, наоборот, вызывала почти общие симпатии. Она искренне горевала и практически неотлучно оставалась возле тела умершей государыни до самых похорон. При дворе распространялись разные слухи. Одни говорили о том, что Елизавета хотела лишить Петра Федоровича и Екатерину Алексеевну прав престолонаследия и выслать их за границу, а наследником объявить шестилетнего Павла Петровича. Другие судачили, что Екатерина должна была все-таки остаться в роли регентши при малолетнем сыне. Конечно, были и такие, кто поторопился показать свою преданность новому царю, но большинство дворян и высших чинов гвардии внутренне не приняли молодого императора. В нем видели чужака.
Действительно, после смерти Елизаветы Петровны в доме Романовых сложилась парадоксальная ситуация. Елизавета пришла к власти, внушив подданным идею о необходимости восстановления национальной монархии, возвращения власти из рук захвативших ее «немцев» — потомков царя Ивана Алексеевича — «русским» потомкам Петра I. В жилах самой Елизаветы текла только наполовину русская кровь. Но ее образ жизни и манера поведения были вполне в духе русской традиции. Она любила старую столицу Москву, славилась хлебосольностью и широтой натуры. Как справедливо писал К. Валишевский,
