Но самым преданным другом опальной царевны оказался ее личный врач Иоганн Герман Лесток. Этот немец приехал в Россию еще в царствование Петра, но оказался в сибирской ссылке по доносу о «неосторожном обращении» с дочерью одного из придворных слуг. Лесток был возвращен из Сибири Екатериной I, после чего его приблизила к себе молоденькая Елизавета, видимо, почувствовав в нем надежного и благодарного человека. Медик обладал целым набором полезных качеств: энергией, веселым нравом, умением вести беседу и заводить нужные связи. Лесток ловко и без труда собирал необходимую Елизавете информацию, всегда был в курсе всех придворных слухов, сплетен и секретов. Лесток дружил со многими иноземцами при дворе Анны Иоанновны, но всегда соблюдал интересы царевны. Когда Миних обещал врачу всякие блага за приватные доносы на Елизавету, тот сумел вежливо, но категорично отказаться от такой сомнительной чести.
После смерти Анны Иоанновны Елизавета смогла вздохнуть свободнее. Новые правители — брауншвейгцы были слишком заняты борьбой друг с другом, чтобы обращать серьезное внимание на царевну. Но одновременно ей перестали давать деньги, чтобы лишить возможности поддерживать материально своих сторонников. Елизавету стали жалеть в обществе. В то время как ее двоюродная племянница Анна Леопольдовна интриговала против собственного мужа Антона Ульриха и их семейные скандалы все чаще становились достоянием всего света, опальная царевна служила образцом достойного поведения. Печальная и величавая, она изредка являлась на официальные торжества и постепенно из жертвы обстоятельств превращалась в глазах современников в символ несправедливо отвергнутой государыни — «матушку Елизавету».
Особенно популярна царевна Елизавета Петровна была в гвардии. Ходили слухи, что при свержении Бирона многие гвардейцы думали, что императрицей станет Елизавета, и были, мягко говоря, удивлены провозглашением регентшей Анны Леопольдовны. Любовь гвардейских офицеров и солдат к собственной персоне царевна старательно и умело поддерживала. Она никогда не отказывала, когда женатые гвардейцы просили ее крестить их новорожденных детей, а потом устанавливала со своими кумовьями почти родственные отношения. Елизавета часто ночевала в принадлежавшем ей Смольном, или Смоляном, дворе, находившемся рядом с казармами, и здесь принимала гвардейских солдат и офицеров. Злые языки при императорском дворе судачили, что у царевны бывают ассамблеи для нижних чинов Преображенского полка. Принца Антона с Остерманом сильно волновала дружба Елизаветы с гвардейцами, но Анна Леопольдовна, увлеченная устройством своих любовных дел, отмахивалась от слухов об этом, как от надоедливых мух, считая все это блажью старой девы.
