И вот началась работа, выполнение которой дало нам, вероятно, большую уверенность в своих силах, чем все, совершенное нами до сих пор: мы повернули тяжелую машину в течение нескольких минут. Что при этом совершил каждый в отдельности, сказать трудно, но это был подвиг Геркулеса! Мы налегали изо всех сил, мы напирали, мы давили, мы цеплялись: «Ты повернешься!». Раньше, чем мы успели понять все как следует, аэроплан повернулся на 180°, и курс был проложен на новый скат. «Сфинкс» повесил голову и скис, но на следующий день он уже стоял как раз на том месте, где накануне был «№ 25»!
Обратный путь по воздуху.
15-е июня было назначено самым крайним сроком для наших попыток стартовать. Если бы у нас ничего не вышло, мы должны были собраться, обсудить положение вещей и решить, что нам делать… Большого выбора перед нами не было. Нам приходилось либо сейчас же бросать машину и итти на юг к ближайшей твердой земле, либо оставаться на месте, надеясь на то, что при первом удобном случае нам удастся подняться на воздух. Мы выкинули изумительный кунштюк, оставив Шпицберген с запасом провианта на один месяц и имея теперь, после четырехнедельного пребывания во льдах, еще запас на шесть недель! Таким образом, мы могли поддерживать свое существование до 1-го августа.
Первый план — итти на юг к земле — казался мне более отвечающим здравому смыслу, потому что мы могли пройти так далеко на юг к тому времени, когда у нас кончился бы провиант, что повстречали бы там какую-нибудь дичь. Кроме того, этот план имел то большое преимущество, что мысли наши были бы заняты работой, которую мы имели бы перед собой. Против этого плана говорило то, что у нас было мало снаряжения и, кроме того, что мы, несомненно, очень ослабели. Когда я взвешивал про себя оба эти плана, то всегда кончал тем, что находил план итти на юг к земле и самым лучшим и самым разумным. Но едва только я приходил к этому выводу, как сейчас же какой-то голос начинал шептать мне на ухо: «Да, что ты, обалдел! Что же, ты хочешь бросить целую, хорошую машину с полным запасом бензина и отправиться в путь по ледяным глыбам, где ты можешь погибнуть самым печальным образом? Может быть, завтра здесь вскроется полынья, и ты будешь дома через восемь часов!».
14-го вечером мы выбросили из аэроплана на лед все, кроме самого необходимого. Мы оставили себе бензина и масла на восемь часов, брезентовую лодку, два дробовика, двести патронов, шесть спальных мешков, палатку, кухонные принадлежности и недели на две провианта. Из платья мы оставили только то, что было надето на нас.
