Я дважды ударил его головой об пол, но он изловчился и нанес мне такой удар под ложечку, что я чуть не потерял сознание.
Он издал вой, который сделал бы честь пароходной сирене.
Если прибежит второй охранник, да с собакой в придачу, мне хана, — подумал я, продолжая душить.
Он отвалился в сторону и застонал.
Надо признать, что его удары тоже не подарок.
Вспыхнул свет. Вошел второй охранник. Казалось, вопрос уже решен.
Я оттолкнул Нэда ногой и встал на колени. Подняв глаза, я увидел направленный на меня кольт, казавшийся и смертоноснее и размером побольше, чем гаубица.
— Не двигаться, — сказал Гарри дрожащим от страха голосом.
Я замер.
В это время Нэд с трудом поднимался на ноги.
— Что здесь происходит? — спросил Гарри.
Он был тоже неслабый парнишка, правда, с отекшей физиономией.
Мой мозг лихорадочно пытался вычислить, когда же грянет взрыв.
— Присмотри за ним, — прохрипел Нэд, — пока я переведу дух. Я его в порошок сотру. Говорил же я тебе, что это тот же тип!
Гарри смотрел на меня, разинув рот, но палец не отпускал со спускового крючка.
— Давай лучше вызовем полицию, — сказал он.
Нэд сочно выругался.
Он двинул меня в бок, прежде чем я успел уклониться.
От мощного удара я перелетел через всю комнату, еще не сознавая, что это меня спасло.
И тут шарахнула адская машинка.
Шум был ужасный, погас свет, засвистел воздух, посыпались штукатурка и стекла. Комната зашаталась.
Я плохо соображал, голова трещала. Посмотрев на руки, увидел, что сжимаю только фонарик, дубинки в руках не было. Нужно поскорее рвать отсюда когти, но больно хотелось посмотреть, что же с охранниками?
Можно было не беспокоиться: оба были накрыты бронированной дверцей сейфа, от взрыва слетевшей с петель.
Спотыкаясь, я выбрался из-под обломков стекла и штукатурки прямо на террасу. Я был оглушен, шатался из стороны в сторону, как пьяный, но голова заработала. Мне хотелось надуть Германа, не дожидаясь, пока он сделает то же самое со мной. Взрыв облегчил задачу.
Я добрел до каменной птицы, восседавшей у парадного входа, забрался повыше, и туда, где крылья соединялись с туловищем, вложил пудреницу в углубление. Потом заставил себя доковылять до того места, где ждал Паркер.
Ноги не слушались. Пересечь лужайку казалось делом невероятным, так как не было никакой уверенности, что я вообще когда-нибудь доберусь до стены. Луна сияла прямо над головой, и парк был залит серебряным светом. Можно было различить каждую травинку, каждый камешек. Все было видно как на ладони, но я заметил только одну деталь: волкодав несся на меня как экспресс. Я испустил вопль, который услышали, наверное, в Сан-Франциско, и развернулся, чтобы встретиться с хищником лицом к лицу.
