Я поставил бренди на столик и поднялся.
— Немного разомнусь, — объяснил я Вестал. — Я скоро.
Вестал тоже попыталась подняться, но уронила при этом портсигар и сумочку.
— Не беспокойся, — мягко остановил я ее. — Отдыхай. Ты, наверное, устала.
Она откинулась в кресле и посмотрела на меня.
— Я не устала.
— Конечно же, устала. У тебя утомленный вид. Почему бы тебе не лечь пораньше? С тех пор, как мы покинули Клифсайд, ложиться приходится очень поздно.
При моих словах о том, что она выглядит утомленной, Вестал вздрогнула и спрятала лицо в тень.
— Хорошо, я пойду спать.
— Я скоро вернусь, но лучше сейчас пожелаю тебе спокойной ночи на случай, если ты уже уснешь.
Я погладил жену по плечу и пошел вдоль борта. Выйдя из освещенного пространства, я оглянулся. Вестал сидела неподвижно, разглядывая свои руки. Она выглядела такой несчастной, что мне сделалось не по себе. Все оказалось сложней, чем я предполагал. Я вдруг подумал о годах, которые нам предстоит прожить вместе, но попытался убедить себя, что, когда мы вернемся в Клифсайд, все пойдет иначе. У Вестал будут друзья, общественная работа… У меня контора и Глори. Нужно только выдержать это тяжелое испытание — путешествие вдвоем.
Я спустился на нижнюю палубу, которая в это время освещалась только луной. Из бара доносились голоса. Сквозь полуоткрытую дверь я увидел капитана и стюарда, потягивающих ром, и подумал, что, может быть, мне стоит присоединиться?
Вдруг за спиной я уловил легкое движение. Из салона вышла мисс Доллан и прислонилась к поручням. Я хотел было подойти, но увидел приближающегося к ней мужчину. Кажется, это был Роменсон, второй офицер яхты. Наблюдая за ними, я вдруг почувствовал необъяснимую жалость к своей персоне. Я-то думал, что Ив одна, и хотел составить ей компанию, но оказывается, одинок здесь я. Роменсон придвинулся к ней ближе и взял за руку. Но девушка резко выдернула руку. После короткого молчания офицер предложил:
— Давайте потанцуем. В салоне никого нет. Капитан пьет ром в баре.
— Мне не хочется.
— Ну пойдем, — настаивал он. — Я не танцевал с тобой целую вечность.
— Хорошо. Только недолго.
Дверь за ними закрылась, и я услышал, что в салоне зазвучал джаз. Мне ничего не оставалось, как, подавив раздражение, отправиться в свою каюту. Около двери я остановился, прислушиваясь. В темноте раздавался тихий плач — это плакала Вестал. Я бесшумно закрыл дверь, разделся и лег в постель, но она все плакала, и мне долго не удавалось заснуть.
