Марни пожала плечами.
— Это не имеет никакого значения. Селена ведь не моя жена, а твоя.
— В самом деле? — Не знаю, почему я задал ей этот вопрос.
— Что значит «в самом деле»? — Густые изогнутые ресницы Марни затрепетали. Она вырвала у меня из руки наполовину полный бокал. — Ну знаешь, Горди! Чтобы какие-то несчастные полбокала так ударили тебе в голову…
Дверь снова открылась, и в комнате появилась мать. Ее взгляд остановился на Марни.
— Марни, надеюсь, ты не давала Горди ничего выпить?
— Конечно, нет, — с невинной миной ответила Марни.
— Я уверена, что Нэйт был бы этим очень недоволен, — сказала мать и улыбаясь подошла ближе к кровати.
— Ты голоден, любимый? Сейчас я принесу тебе ужин.
— Я охотно что-нибудь съем, — сказал я.
— Это замечательно! Ты выспался?
— Да. И вообще чувствую себя прекрасно.
Я украдкой наблюдал за матерью, стараясь уловить какие-либо проявления неискренности в ее поведении. Она полушутя, полусерьезно улыбалась мне, словно догадывалась о моих неясных подозрениях и старалась показать их неуместность.
— Только без каких-либо огорчений, любимый, без каких-либо бессмысленных галлюцинаций, — сказала она.
— Без того, что я не Горди Френд?
Марни снова захлопала ресницами. Она повернулась было в сторону матери, однако потом передумала. Мать погладила ее по голове.
— Уходи, доченька, — сказала она. — Мы уже садимся ужинать.
Когда Марни вышла из комнаты, мать обратилась ко мне:
— Ну так как, сынок? Ты уже вспомнил что-нибудь? Может быть, хотя бы меня?
— Еще нет, — ответил я.
Та же самая горничная, которая раньше доложила о визите врача, на этот раз вошла с подносом в руках.
— А вот и ужин для тебя, любимый, — сказала мать. — Когда ты закончишь есть, я пришлю сюда к тебе Йена. Он займется мужской стороной твоего туалета. — После чего она, как бы с облегчением при виде ужина, который стал прекрасным предлогом для ухода, пробормотала еще раз свое «любимый» и вышла.
Горничная придвинула ночной столик и поставила на него поднос с ужином. На ней был, очевидно, рабочий наряд, и она явно старалась придерживаться стиля тактичной, хорошо подготовленной и постоянной горничной. Однако ей это не очень удавалось. Она была довольно толста, а уложенные в сложную прическу обесцвеченные перекисью водорода волосы наводили на мысль о барах. Я помнил, что мать называла ее Нетти.
— Спасибо, Нетти, — сказал я. — Все выглядит очень аппетитно.
— Это очень хорошо, что вы начали есть, мистер Френд, — захихикала она. Ужин, поданный в красивом сине-белом сервизе, действительно выглядел многообещающе. Вот, подумал я, мне представляется прекрасная оказия раз и навсегда покончить с моими безумными подозрениями. Если здесь существует какой-то заговор, то эта девушка наверняка в нем не замешана.
