А достаточны они или недостаточны — зависит от точки зрения. Автор сам производит отбор и сам дает ответ на этот вопрос. Он имеет на это право, ибо берет на себя риск и ответственность. Позднее появятся новые данные. Тогда другие смогут дополнить начатую работу, или оспорить некоторые ее аспекты, или найти иные решения. Все это неизбежно. Иного пути в познании нет.
Настоящая книга задумана прежде всего как изложение фактов, иногда широкоизвестных, чаще — малоизвестных, а подчас не опубликованных до сего момента. Только на основании имеющихся фактов мной выносятся суждения и даются трактовки, являющиеся обоснованным итогом повествования. Книга адресована не только специалистам, хотя подготовленный читатель должен найти в ней сведения, достойные его внимания. Но мне хотелось бы прежде всего быть понятным и интересным любому, даже тому, кто впервые и без предварительной подготовки приступает к познанию этих вопросов, то есть всем тем, кого интересует данная тема. За долгие годы журналистской деятельности я пришел к убеждению, что только так следует обращаться даже к самой подготовленной аудитории, ибо среди читателей нет иерархий, есть только те, кто берет в руки книгу, чтобы прочитать ее и попытаться понять. Как бы ни сложна была проблема, она должна быть изложена ясно и доступна
Рассматриваемая тема представляла и представляет немалые трудности для того, кто подступается к ней. Одна из оценок моей работы, особенно ценная для меня, дана профессором Амальди, который, /6/ изыскав возможность прочитать мою «Историю Советского Союза», сказал специалисту в этой области, посоветовавшему ему прочитать книгу: «Такое впечатление, будто она написана физиком». Учитывая профессию человека, от которого исходило замечание, я не имею оснований сомневаться в том, что это прозвучало как похвала. Кстати говоря, это вполне соответствовало намерениям, с которыми я взялся за предшествующую работу. Я предполагаю и здесь сохранить тот же стиль, хотя и сознаю, что на этот раз это будет сложнее.
События, которым посвящена книга, достаточно близки нам по времени. Большинство из нас были их очевидцами, и часто небеспристрастными. Мы были не просто свидетелями, но иногда даже ощущали себя участниками событий, пусть косвенными и находящимися далеко от их эпицентра. Кстати, нельзя утверждать, что разгоревшиеся тогда страсти угасли совсем. И я последним стал бы говорить, что объективность, с которой физик исследует частицы материи, сохранена и здесь. Могу сказать только, что я старался быть объективным. Если же в повествовании все-таки обнаружится излишняя эмоциональность, то это не значит, что я оказался неспособным в достаточной степени занять позицию стороннего наблюдателя, но потому — и я в этом убежден, — что чувства являются одним из необходимых стимулов научного познания действительности. Может, даже и для физика. Но для историка обязательно.
