Потом они достигнут мира сидов. Будет еще одна война. Возможно, Рейвен погибнет в этой войне. А как же я? А Рэнс? Эйвинд? Мир-минус? Полная неопределенность. Изменится все. Парадокс. Еще один «клинок мироздания»?
Рука немеет и болит. Мой браслет снова ожил и дал о себе знать.
В некой полудреме мне вдруг привиделась зеленая крона, полная спелых яблок. Целые миры раскачивались надо мной, и каждый норовил упасть, сорвавшись с ветки… Я… я могу подобрать это яблоко.
Близится буря. Испуганные звери со всех ног бегут прочь. Легконогие дани и олени, волки и рыси, белые лисы и северные мыши устремляются прочь от того, что идет извне! Даже издали слышен глухой гул, в котором смешался топот копыт, шум механических повозок и человеческие крики. Они все ближе и ближе! Я сижу у корней древа, а у подножия холма беснуется вражеская армия…
— Ваше величество!
Я вскинула взгляд на распорядителя и очнулась.
— Ваше величество, вас ждут, — поклонился мужчина и приоткрыл дверь.
Император резко сел и устало потер переносицу.
— Совет уже начался? — бросил он.
— Скоро начнется. Вы просили напомнить, — кивнул распорядитель.
— Хорошо. Я иду.
Император легко встал и помог мне подняться. Он резко потянул за руку, и я невольно прижалась к нему, покачиваясь на неверных ногах. Джедия придержал меня и осведомился:
— Вы получили все ответы, моя госпожа?
— Не все, но многие, — ответила я.
— Хм… — улыбнулся он. — Почему мне кажется, что вас это не радует?
Я не ответила. Да и нужно ли? Он бы не понял.
«Упертый ильвийский олень». Оценивал возможные военные потери и не желал понять, что без военного союза существование вселенной было под вопросом.
— Ваше величество. Я думаю.
Отчего у меня такой сварливый голос? Как у старой карги, которая бранит своего мужа… или сына. К счастью, повелителя это рассмешило, а не разозлило.
— Ладно, времени нет. Подумаете в своих покоях. Но я бы советовал вам немного поспать, — сказал император.
* * *
Мужчины решают судьбы мира. Женщины пакуют вещи. Крыса шуршит и попискивает в своей клетке, перепутав день с ночью. А я сижу в прострации и ощущаю, как моя жизнь стремительно катится в пропасть… Как сложно решиться! Но кто-то же должен этим заняться. Почему все приходится делать самой? Разгребать за другими?
«Хочешь сделать хорошо — делай сам».
— Госпожа! Что с вами? — обеспокоено спросила госпожа Мэв.
— Ничего, — ответила я. — А что такое?
— Вы уже целый час так сидите.
Ох! Надо прогуляться, иначе я просто сойду с ума. Я встала с кресла.
