Я завизжала, отбиваясь от молочно-белой ваты, но она гасила все звуки. А потом и вовсе заткнула мне рот и уши. И глаза. Вместо матовой белизны меня теперь окружала бархатистая темнота…
* * *
Наконец во тьме забрезжил свет, и я рискнула открыть глаза.
Я парила в незнакомых небесах. На восток от солнца, на запад от луны… Одно светило по правую руку, а другое — по левую. И корона из тускло мерцающих звезд над головой. Сколько я ни всматривалась, не смогла узнать ни одного созвездия. И у меня не было компаса, чтобы сверить направление и проложить верный путь.
Спустя некоторое время я успокоилась и попыталась сесть, после чего сочла, что опора подо мной слишком зыбкая и ненадежная. Секундная паника — и «облако» ощутимо уплотнилось, давая мне возможность встать и осмотреться.
Под ногами расстилались облака. Овеществленный туман, кто бы сомневался! А я, как илонская святая, почивала на облачке.
— Простите. Где я? — снова прорезался у меня голос.
Отчего-то я решила, что лучше говорить с хозяином этого места вежливо и спокойно. Похоже, он не любил шума и крика.
— Ты в пределах Эовинд, детка, — раздалось в ответ.
На соседнем облаке восседал знакомый фомор. Как там его? Квентин. Откуда он тут взялся?! Выглядел он вполне здоровым и был одет, как фрик из мира-минус: оборванец в дырявых джинсах, сбитых кроссовках и майке не первой свежести. Темные волосы у него отросли до пояса и были завязаны в небрежный хвост, а на карие глаза ниспадала небрежно обрезанная челка. Кожа бледная и чистая на всех открытых участках тела. А под ней перекатываются мускулы, когда он встает с места.
Глаза медика привычно подмечают признаки здоровья. И… да, первое впечатление меня тогда не обмануло. Порода. И печать интеллекта на лице.
Только вот… Этот оборванец чувствовал себя в междумирье хозяином, а рядом с ним восседал морак. Его глянцево-черная шкура и панцирь лоснились, как отполированные, а гибкий хвост с острым гребнем возбужденно подергивался.
На груди у зверя было две пары лап: передние, короткие и тонкие, с гибкими когтистыми пальцами, и средняя пара более грубых и короткопалых. Вторая пара, как мне казалось, могла служить и для ходьбы, и для хватания. Мощные задние лапы явно предназначались только для ходьбы. Непроницаемые черные глазки следили за мной. Из пасти медленно стекали прозрачные капли.
Чудовище, напоминающее помесь насекомого и рептилии, вдруг щелкнуло жвалами и издало необычайно мелодичную для такого создания трель. Фомор в ответ машинально потрепал зверя по голове.
