У Киселевского была слабость — он никогда не учил ролей и, надеясь на суфлера, попадал в невероятные положения.
Играя благородного отца в какой-то пьесе, он по ходу действия, придя в гости, спрашивает хозяина: «Бывают ли у вас детки?» Но как-то раз запнулся на этом месте.
— Бывают ли у вас детки? — шипел суфлер.
— Какие девки? — прошипел в ответ Киселевский.
— Детки, детки, детки! — повторял суфлер, но тому слышалось по-прежнему «девки».
Тогда Иван Платонович решил смягчить текст.
— Бывают ли у вас женщины сомнительного поведения? — любезно сказал он.
Иван Платонович постоянно навещал Комиссаржевских. Он не мог без волнения слушать цыганские романсы в артистическом исполнении Веры Федоровны. Когда она умолкала, он говорил Федору Петровичу:
— Вот что значит настоящий талант! Сколько чувства, какая выразительность! Когда же ты выпустишь ее на сцену?!
— Не знаю, что ей больше под силу: опера или драма? — задумчиво отвечал Федор Петрович.
Один из лучших исполнителей роли Несчастливцева в знаменитой комедии Островского, Иван Платонович отвечал словами своей роли:
— Знаешь, какая актриса нам нужна? Душа нужна, жизнь, огонь… Бросится женщина в омут головой от любви — вот актриса… А ты хочешь ее в оперу! Что такое опера?!
И не раз, обращаясь к Вере Федоровне, он продолжал свою роль:
— Дитя мое, ты знаешь больше других; ты знаешь бурные страсти — и довольно! Кто откликнется на твое богатое чувство? Кто оценит эти перлы, эти бриллианты слез? О, если половину этих сокровищ ты бросишь публике, театр развалится от рукоплесканий. Тебя засыплют цветами, подарками, за одну слезу твою заплачет тысяча глаз… Ты молода и прекрасна, у тебя огонь в глазах, музыка в разговоре, красота в движениях. Ты выйдешь на сцену королевой и сойдешь со сцены королевой…
Вера Федоровна улыбалась сквозь слезы. Невозможно было не поддаться очарованию бархатного голоса старого актера, рассказывающего будто бы о собственной ее судьбе.
Иван Платонович видел Веру Федоровну и в «Горящих письмах» и в «Плодах просвещения». После второго спектакля он говорил ей:
— Решайтесь, решайтесь, голубка, скорее, у вас все есть, что нужно для большой актрисы.
Но в то время вопрос о профессиональной сцене так и не был решен ни отцом, ни дочерью.
Федор Петрович предполагал по окончании курса показать с учениками разученные отрывки из «Евгения Онегина», «Фауста» и других опер не только в Москве, на сцене Общества. Он задумал большую поездку по России.
