— Я навещу священника — с ним лучше поговорить одному. А тебя попрошу последить, чтобы никто нам не помешал… и не благословил меня дубиной по затылку. Церквушка тут недалеко — поэтому я дойду пешком. А ты, чуть погодя, оставь машину и двигайся туда же. — План ей не понравился, это было заметно по нахмуренному лицу, но возражать Ира не стала.
Церквушка была новодельной — возведенной во времена тотального уверования, или точнее, снятия запретов на веру. Модное увлечение прошло, через храмы прошли миллионы, остались в них единицы. Чего искали они — забвения, утешения или помощи? Для каждого был и есть свой ответ, мне сейчас безразличный. Калитка распахнулась бесшумно — за петлями здесь следили, под ногами хрустнул гравий дорожки. Здесь, в церковном дворе уже отчетливо слышался особый дух этого места. Храм строили добровольцы — стены хранили их улыбки, надежду и мольбу, их заботу и радость. Наверное, все это и называется «намоленностью» места? В любом случае, здание отличалось от его братьев, слепленных матерящимися бригадами строителей. Вампир это чувствовал, а вот некоторые служители и большинство прихожан — нет.
«Храмы сегодня, слава Богу, как грибы растут», — сказал мне однажды один из таких добровольцев. Этот человек пришел на такую же вот стройку невесть откуда — он так и не рассказал мне, молодому репортеру о предыдущей своей жизни. Для него не существовало прошлого было только одно, божье дело. Он был доволен свои смирением и описывал свою жизнь как высочайшее достижение: «Мы живем почти в роскоши, несмотря на смиренное дело — можно предаваться чревоугодию, ведь хотя и постная пища, но она имеется у нас в избытке». Что же, кому-то миска пшенной каши — достижение, а кто-то может утешиться лишь живой добычей. Но все равно, что-то особое было в таких местах, на стройках, а потом и в зданиях, которые возводились простыми и наивными людьми.
Я вспомнил собратьев, которые пытались охотиться в церквах, видя там лишь скопление народа. Некоторые гибли сразу же, другие, напротив, за две-три вылазки обретали невероятную силу. Секрет их успеха так и остался тайной, а доля неудач была настолько высокой, что корпорация и не решилась на масштабную проверку этих наблюдений, не говоря уже о выработке системного подхода к явлению.
Коричневая тропинка привела меня к дому священника, служившего здесь и выполнявшего непонятное поручение в ином месте. Задержавшись у крыльца, я осторожно и медленно втянул в себя холодный осенний воздух. Капли дождя шлепали по плечам, вода пропитывала волосы, но эти ощущения вдруг сжались и пропали. Забыв о них, я сосредоточился на внутреннем зрении и в дрожащем, как от летнего марева, воздухе, прикрыв глаза, искал следы людей.
