– Что может пойти криво?
– По сообщениям моих источников, «ЛиУэлл Кэпитал» хеджирует риски неизвестным, но безотказным способом.
– Но вы не знаете точно?
– Невозможно устранить все риски. «Нулевые риски» звучит слишком хорошо для правды.
– Что еще? – спросил председатель. – Вы явно знаете что-то еще.
Младший банкир помешкал.
– Я думаю, «ЛиУэлл Кэпитал» занял слишком много денег.
– Но?
– Я не могу этого доказать. И если я ошибаюсь, мы потеряем деньги, играя против «Бентвинг».
– И вы считаете, мы должны рискнуть?
– Да, потому что катарцы на нашей стороне.
Председатель поднял брови. Он был в равной степени удивлен и доволен работой, которую проделал его подчиненный. Но ничего не сказал.
– Если мы и катарцы будем сбрасывать акции «Бентвинга», – продолжал Олавюр, – то, скорее всего, выиграем. Ценные бумаги начнут падать от всех продаж, и мы заработаем, играя на понижение. Это моя quid pro quo[15] с катарцами, за заем без права оборота.
Президент Гвюдйонсен смотрел на Олавюра с неопределенным выражением, в котором смешивались ужас и восхищение. Брови его встопорщились, но старик молчал. Наконец он заговорил:
– Вот теперь я понимаю, почему вас прозвали Мистер Лёд.
Слова председателя прозвучали как комплимент. Но дальше все испортилось.
Олавюр, который допивал третий мартини, вовсе не чувствовал себя как Мистер Лёд. Воплощение интеллекта и рассудка в офисе, он успокаивал коллег, когда они стенали о ценах на акции банка.
– Не волнуйтесь. Это просто колебания рынка.
Фраза звучала хорошо. Но в глубине души Мистер Лёд ненавидел риск. Ему принадлежало слишком много акций банка, причем с уплатой только части стоимости. Три процента вниз, и его трясло. Три процента вверх, и его охватывала эйфория. Но акции «Хафнарбанки» упали с декабря на двадцать девять процентов, и за это время праздников было немного.
За ежедневным похмельем Олавюра прятался страх. Так легче казаться спокойным, когда ты чувствуешь себя полным дерьмом. Однако он сомневался, будет ли эта методика работать и дальше. Сегодня он пошел на невиданный риск. Его карьера под угрозой.
– Дайте заем катарцам и начинайте торги, – сказал Гвюдйонсен.
– Хорошо, сэр. Катарцы сразу начнут покупать акции «Хафнарбанки». И мы выберем момент, чтобы сыграть на понижение с «Бентвингом». Мы сделаем все как следует.
Согласие президента должно было радовать. Но Гвюдйонсен, уже положив руку на ручку двери, повернулся:
– Олавюр, учтите одно обстоятельство.
