— Милый, ты будешь любить нашего ребеночка? — тихо спросила Сапфира.
— Конечно! Ведь он еще больше сблизит нас, правда?
— Да!
— И будет похож и на тебя, и на меня!
— Да, любимый. Ты кого хочешь: мальчика или девочку?
Анания засмеялся:
— Мне всё равно. Мне желанен и сын, мне желанна и дочь.
— А как мы назовем нашего ребеночка?
Будущий отец задумчиво почесал голову и, снова радостно засмеявшись, ответил:
— Пока не знаю. Но мы еще успеем выбрать имя.
— Да, мой любимый, — согласилась пятнадцатилетняя жена и благодарно прильнула к мужу.
Исстрадавшиеся за последнее время супруги теперь обрели смысл жизни, и лица их повеселели, глаза снова излучали радость и ласку, к голосам вернулось прежнее очарование. Они воспрянули духом и уже без страха смотрели в будущее. И всё это смог сделать еще не родившийся ребенок!
Проходили недели, и живот Сапфиры постепенно рос и округлялся. Любопытный Анания часто приставлял к нему ухо и внимательно прислушивался. Трудно сказать, что он слышал, но будущий отец всегда оставался доволен.
И вот однажды, когда Анания был на работе, Сапфира решила сходить на базар за покупками. Она сказала об этом Руфи и вышла на улицу. Солнце палило беспощадно, но иерусалимцы привыкли к такому климату и, казалось, не испытывали особых неудобств. Евреи сновали по раскаленным улицам вперемешку с ослами, мулами, козами и другими четвероногими помощниками. Разговоры и крики людей сливались со звуками, которые издавали животные, и оттого вокруг стоял невообразимый шум. Сапфира осторожно пробиралась среди всего этого говорящего, мычащего и блеящего населения, стараясь, чтобы ее ненароком не толкнули. Так она добралась до перекрестка и тут вдруг заметила, что в конце улицы показался иудейский пророк.
— Пророк! Идет пророк! Пророк Вениамин! — вопили евреи то радостно, то с ужасом.
В античности разные верования мирно уживались друг с другом. Люди почитали различных богов, молились и приносили им жертвы, и никому не приходило в голову развязывать религиозные войны — ведь каждый народ, ублажая своих кумиров, вместе с тем не отрицал существование небожителей других племен. Они тоже могли навредить верующему, и на всякий случай следовало почитать и их. Так поступал, повторим, всякий народ, но только не евреи. Именно они, со своим стремлением к единобожию, первыми стали откровенно враждебно относиться к другим культам.
Конечно, иудеи пришли к монотеизму не сразу. Вначале они поклонялись змеям, затем кумирам других народов, и позже признавали существование иных богов, кроме заимствованного ими у одного соседнего племени Иеговы. Но тут возникло так называемое «пророческое движение». «Пророки», эти неофициальные жрецы и волхвы, злобные, буйные, нетерпимые к чужому мнению люди, имели, к несчастью, влияние на темный, подвергшийся после вавилонского пленения естественному отбору народ.
