Вот какими деликатесами питались жители Иудеи, в том числе и христиане! Когда тучи пустынной саранчи налетали на Иерусалим и с жадностью набрасывались на растения, горожане выходили на охоту. Смешно размахивая руками, подпрыгивая или падая наземь, евреи ловили отчаянно стрекочущих жёлтых, с тёмными пятнышками насекомых, душили их и бросали за пазуху. А потом в частных кухнях и в общественных, как у христиан, трапезных можно было услышать громкий хруст разжёвываемой саранчи и довольное урчание утолявших голод евреев.
Стефан недавно стал христианином. Это был буйный, абсолютно неуправляемый муж с чертами лица топорной работы (то есть природа-мать при изготовлении его физиономии не сочла нужным использовать более тонкие инструменты). Пышная шевелюра Стефана, отчасти скрывавшая его большие уши, всегда была взъерошена, а в выпуклых глазах сверкало бешенство, которое христиане ошибочно принимали за религиозное рвение. Он болел манией величия и потому хотел стать главой секты. А для начала Стефан решил взять под свой контроль кухню. Уже несколько дней он усиленно подстрекал к бунту еллинистских вдовиц, однако те пока не решались на открытое выступление против апостолов. Но в то утро чаша их терпения переполнилась…
Христианская трапезная была невелика, и сектантам приходилось посещать её в три смены. Сейчас пришли позавтракать вдовицы из «языческих» стран, Анания и Стефан с несколькими своими дружками. Помогавшая на кухне Сапфира носила и расставляла еду по кривым, неумело сколоченным столам. На этот раз христиане получили по миске какой-то совершенно несъедобной похлёбки и по одной саранче.
— Ну хватит! Надоело! — не выдержала вдовица Диана, попробовав первое блюдо. — Как такую гадость можно есть?!
Стефан только этого и ждал. Он молниеносно вскочил с лавки и закричал:
— А сколько вы Симону своих денег отдали? А зачем? Для того, чтобы питаться мерзостью?
— Не гневите Бога, гордецы и чревоугодники! — возмутилась сестра Юдифь. — Ишь, уже до Святого Кефаса добрались!
— А что ж твой Кефас сам в грехах погряз? — продолжал полемику Стефан. — Он козлятинку вкусную ест, а пьёт столько, что весь дорогим вином пропитался! На чьи же деньги закупают для апостолов все эти деликатесы? На ваши, о вдовицы! А нас, подлец, саранчой кормит!
— Правильно! — согласились почти все еллинистки. — Пусть сам её жрёт!
Юдифь, оставшись в меньшинстве, сосредоточенно обгрызала и обсасывала лапки насекомого.
