— Мы к вашему мужу, — сказал Дюреле.
— Ну так идемте, он в конце сада.
Мать пошла вместе с ними. Дюреле был старше других. Он иногда приходил за червями для рыбной ловли. Старики Дюбуа знали его уже лет двадцать, и часто они по-соседски оказывали друг другу услуги. Дюреле был чиновником и каждый год заполнял для матери декларацию о доходах. Два дня тому назад он заходил и сказал, что необходимо возобновить страховой полис. Отец работал в отдаленном углу сада, и потому мать спросила:
— Что случилось? У вас такой вид, словно вы пришли с плохой вестью?
Дюреле, шедший рядом с матерью впереди остальных, ответил почти шепотом:
— Нет, никакой плохой вести нет, но все же дело не из приятных… В общем посмотрим.
Больше он ничего не сказал. Мать чувствовала, что ему неловко. Отец, увидев их, перестал работать. Опершись на ручку заступа, он с беспокойством следил за ними. Подойдя, они поклонились. Наступило молчание, четверо соседей посмотрели на Дюреле, потом на отца. Дюреле откашлялся и неуверенно начал:
— Так вот, мы пришли попросить об услуге.
Он остановился, не зная, как лучше приступить к делу.
— Что ж, я никогда не отказываю в услуге.
— Потому-то мы к вам и обращаемся, — сказал один из соседей.
Наступило молчание. Все принужденно улыбались и продолжали мяться.
— Вы слышали про бомбардировку Лион-Брона? — спросил Дюреле. — И про то, что творится на Севере?
— Ну само собой, слышали.
— До сих пор никто этому верить не хотел.
— Положим, я-то всегда говорил. Я всегда говорил, что самое страшное впереди, — заметил отец.
Еще какое-то время разговор шел о той же бомбежке и вообще о войне, затем сразу, как по команде, оборвался. И снова наступило молчание, еще более неловкое, еще более тягостное. Подошедший Жюльен поздоровался. Напряжение на несколько мгновений снова ослабло, затем опять воцарилось молчание. Наконец, Дюреле, повздыхав, спросил:
— А вы, господин Дюбуа, бомбежек не боитесь?
— Ну, знаете, если каждый раз, как загудят сирены, ночью впотьмах бежать в убежище, это уже не жизнь, — ответил отец.
— Да и куда идти? — спросила мать. — Подвал у нас без сводов, что в нем, что в доме — все равно.
— Вот-вот, об этом мы и толкуем, — заметил один из соседей.
Но больше он ничего не прибавил, и остальные только поглядели на него. Наконец, отец изрек:
— Если уж подыхать, так лучше в своей постели.
— Но вы не один, — заметил Дюреле.
— А еще лучше вовсе не подыхать, — вставил другой сосед.
— А вот я, — сказала мать, — если будет бомбежка, сделаю так, как меня учил господин Пиола: лягу ничком прямо в саду.
