Эти китайские, совершенно черные глаза -- средоточие образов, всегда дополняющих друг друга.
Перевод Э.Брагинской
Пещера Какауампильпа
Это очень глубокая пещера. В одном из географических справочников сказано, что ее глубина достигает полутора тысячи метров. На самом дне пещеры такая завораживающая тишина, будто ты коснулся корней Земли. С первых минут мы встречаемся здесь с пустынностью слуховой, пожалуй, более трагичной, чем пустынность визуальная. Нет никаких, решительно никаких звуков, кроме тех, что рождают наши шаги, да еще медленно падают капли, словно это -- приглушенный пульс самой пещеры.
Такое ощущение, будто Мир перевернулся. Там, наверху, небо -- обнимает всю землю, это -- нечто невыраженное, неосязаемое и синее.
А здесь, над тобой отвердевшее небо, отвердевшее в великом разнообразии форм. Какое, однако, поразительное небо смотрит на нас! Там, наверху, декорации то и дело рушатся, тучи исчезают... А в пещере над нашими головами нависло сто тысяч застывших прихотей воды! То гирлянды, то огромные пестики, то опрокинутые башни!
Вода, просачиваясь сквозь известковые породы, век за веком населяла своими творениями полое сердце пещеры и вот возник этот безумный, фантастический лабиринт. Подумать только -- творить такое век за веком!
Дно пещеры похоже на ее небосвод ("наверху так же, как внизу" сказано у Сведенборга). Временами формы уходят вниз, соприкасаются, срастаются с теми, что идут вверх. Вот так в молитве, думаю я, глядя с трепетом на это соприкосновенье, на эту Встречу, душа верующего ищет ЕДИНЕНИЯ с Богом.
Пещера -- это чудесный Собор, но алтари тут повсюду, не только в главной стене. А рядом -- люди, какие-то строения...
В сталактитах, что восходят к небу, запечатлены тысячи человеческих действий, жестов: вот скопище простертых ниц, их спины сплошь покрывают дно, а там -- толпы взволнованных людей с яростно вскинутыми руками. Во всем этом чувствуется что-то роковое. Иногда перед тобой глыбятся высокие морские хребты, которые ветер удерживает на весу в судорожной закрути волн.
Я вспоминаю о долине Иосафата... Такое ощущение, будто здесь оживает Священное Писание. Вот перед нами фигура идущего человека: он огромный, могучий, может, это -- Моисей? За ним -- какая-то масса неясных сросшихся форм. Обернувшись, я ловлю на себе чей-то трагический взгляд. Эдип или король Лир? Снег и ветер спутали волосы на голове, из перекошенного рта никак не может вырваться страшный крик. А теперь на меня смотрят пристально чьи-то глаза, самого лица как бы -нет, единственное, что означено -- это глаза, остальное домысливаешь.
