Очарование прошло. Стася услышала вокруг себя голоса, почувствовала движение. Люся взяла ее за руку.
– Получилось? – то ли спросила, то ли констатировала.
– Не знаю, что должно было получиться, но, кажется, да, – шепотом ответила Стася. – Ты знала? Но как?
– Глупенькая, – рассмеялась Люся. У нее полно тайн, и все они сложены в сундучок, в черный бархат, а сундучок заперт, и ключ проглотила древняя рыба латимерия или унесла на хвосте птичка горихвостка. – Пойдем.
В углу зала монитор, с монитора смотрит Матильда Гронингенская. В любую часть картины можно ткнуть любопытным пальцем, и часть эта расползется во весь экран, распадется на детали, явит свои секреты. Можно будет рассмотреть на шее Матильды бронзовые завитки, выбившиеся из-под причудливого убора; искривленный ноготок на крошечном жемчужном мизинце левой руки; трещины на черепаховой шахматной доске. Можно, но зачем? Стася хочет уйти, но Люся тащит ее за руку, а от нее разве вырвешься!
Над монитором склонился человек, у него блестящие темные волосы и светлая одежда.
– Уступаю место дамам, – проговорил он, лучезарно улыбнулся и вдруг запнулся взглядом, посмотрел то на Стасю, то на Люсю, и снова улыбнулся, но уже нерешительно, растерянно…
– Не трудитесь, – величественно заметила Люся. – Мы не собираемся поверять гармонию алгеброй. Я всего лишь хотела показать внучке, насколько иногда…
– Внучке? – с милой непосредственностью перебил ее молодой человек. – Я думал, две приятельницы устроили культпоход в музей, сбежав с последней пары!
Диво дивное! Люсе, кажется, по вкусу этот незамысловатый комплимент! По идее, нахал должен сейчас получить самый решительный окорот плюс контрольный презрительный взгляд. Этот взгляд действовал убийственно на любое существо мужского пола, от президента (о, чисто гипотетически!) до шотландского терьера Кефирчика.
Стасе потребовалось всего несколько секунд, чтобы прийти в себя, и что же она услышала? Люся вовсю кокетничала с незнакомым юношей и уже даже называла его Юрочкой!
– Стася, Юрочка пригласил нас в кафе, ты слышала? Мы идем?
Конечно, идем, как же нам не пойти, если у Люси глаза блестят, щеки порозовели? Если из прически у виска выбилась волнистая прядь, как у Матильды Гронингенской? Внизу, в гардеробе, новый знакомый подал ей плащ, осторожно помог достать из рукава легкий шарф. Люся приняла у него шарф с шутливым полупоклоном, и Стася снова поразилась молодому блеску ее глаз. У нее закралось подозрение – уж не назначена ли была эта встреча? Не оказались ли они на странном любовном свидании? Эти двое сразу стали как-то вместе, а на Стасю посматривали исподтишка, с дружелюбным любопытством, как на сиротку, которую собрались удочерить.
