Гийом задал ему еще несколько вопросов и вернулся в гостиницу. Он твердо решил проникнуть в парк следующей ночью в самые темные часы перед рассветом, если его не удовлетворит второй визит к Кроуфорду...
* * *
На рандеву Тремэн прибыл вовремя, и церемониал встречи повторился, как в прошлый раз. Дом был точно таким, каким он его оставил: мрачным и тихим. Тот же самый лакей провел его на второй этаж, тот же индус склонился в поклоне и открыл перед ними ту же самую дверь. Только прием шотландца оказался чуть более сердечным.
— Мне жаль, что я причинил вам неудобства. Было бы намного проще... и учтивее мне самому заехать к вам.
— Говорить о священных предметах в вульгарном номере гостиницы? Мне кажется, мы проявили бы к ним неуважение. Здесь... они... в семье.
— Как верно подмечено! Прошу вас, садитесь.
Сам Кроуфорд устроился на стуле рядом с креслом гостя. Не говоря ни слова, тот достал из кармана две маленькие коробочки, обтянутые черным бархатом, и открыл первую, демонстрируя гребешок из слоновой кости, украшенный монограммой из серебряной нити. Если у Гийома были хотя бы малейшие сомнения по поводу этой покупки, то они рассеялись при виде трясущихся рук Кроуфорда, покрытых старческими пятнами. Шотландец благоговейно взял гребешок, будто на нем еще сохранились белокурые волосы, и долго гладил его пальцами.
— Вам повезло, — хрипло сказал Кроуфорд. — Эта вещь подлинная. У меня у самого есть пилочка для ногтей из того же дорожного несессера. Одному Богу известно, где находится остальное! Я бы дорого отдал за то, чтобы найти остальные предметы...
— А теперь взгляните на перчатку. Что скажете?
Влюбленный в королеву шотландец лишь мельком взглянул на крохотную перчатку из белого шелка, пожелтевшую от времени и, возможно, от пролитых над ней слез. Монограмма, вышитая голубыми и золотыми нитями, была едва заметна. Глаза Кроуфорда смотрели на перчатку, а пальцы по-прежнему поглаживали гребешок из слоновой кости. Он быстро отвел взгляд и снова принялся рассматривать гребешок с почти маниакальной настойчивостью.
— Итак? — несколько нетерпеливо Гийом напомнил ему о себе. — Этот предмет настолько же подлинный?
Кроуфорда как будто вырвали из сна.
— Что? Ах да... Это... совершенно подлинная вещь. Я сам видел в Версале его высочество дофина в подобных перчатках... Господин Тремэн, не согласились бы вы продать мне эту безделицу?
Гийом ожидал этого и был готов к ответу.
— Я только что купил ее, господин Кроуфорд. Речь вообще не шла о том, что я вам что-либо продам. Впрочем, я собирался подарить вам перчатку. Но она, как мне кажется, вас не интересует, и это меня удивляет. Королева не один раз прикасалась к ней после того, как ее жестоко разлучили с сыном.
