– Вы думаете совершенно правильно, и мы вам за это благодарны, – подхватил Альдо. – Мы немедленно идем в больницу.
– Где нас могут не принять, – окоротил друга Адальбер. – Думаю, здесь не очень любят журналистов.
– На этот счет не беспокойтесь.
– Где его нашли?
– В лесной чащобе, на склоне ущелья Фург. Обнаружила собака. Может, и она не нашла бы, но Соважоль играл с ней, когда приходил на таможню. Она его хорошо знала.
– Я всегда говорил, что дружеские связи нужно завязывать во всех слоях общества. И в первую очередь с собаками, они для меня на первом месте. Я их обожаю, – заявил Адальбер.
– Первый раз слышу, – заметил Альдо. – А почему тогда не завел?
– С моей-то работой? Чтобы подхватила какую-нибудь гадость в Египте или сдохла там от жары? Я заведу себе собаку, когда выйду на пенсию.
– Значит, жениться ты раздумал.
– С чего ты взял?
– Да с того, что жена может не любить собак, а любить, например, кошек.
– Не хватайся за ложь, чтобы узнать правду. Ты знаешь лучше всех, что я никогда в жизни не собирался жениться.
Больница – просторное, солидное здание – возвышалась на берегу реки. Здание это восстановили в 1736 году после чудовищного пожара, который уничтожил чуть ли не весь Понтарлье. Теперь она была оснащена всем необходимым, чтобы, во-первых, достойно выдерживать холода, потому что наравне с Безансоном Понтарлье считается самым холодным городом во Франции, а во-вторых, чтобы справляться со всеми проблемами самостоятельно, если она вдруг будет отрезана от всех французских и швейцарских соседей, что бывает, когда горный кряж Клюз заваливают снега. При больнице в таком же старинном здании работала аптека.
Дюрталь ввел "журналистов" в приемный покой, где их встретили без особого энтузиазма. Никто не любит представителей прессы, но парижский полицейский шепнул пару слов на ухо капитану Вердо, и атмосфера стала более душевной. Тем более что тревога гостей была искренней. Соважоль получил пулю, которая пока еще не выбила его из ряда живых, но, вполне возможно, дала ему лишь недолгую отсрочку.
В рентгеновском кабинете продолжалось обследование. Морозини сидел, не пытаясь скрыть подавленность. Тяжело передавать Ланглуа недобрые вести о его любимом ученике.
– Он скажет, что ни мы, ни Швейцария не приносим ему удачи! В прошлом году по дороге в Цюрих он сломал себе ногу, а в этом...
– Исходя из моего немалого опыта, у паренька есть шанс выпутаться из передряги, если он сразу не отдал Богу душу, – попытался ободрить их Дюрталь.
