Кледерман, словно во время правительственного приема, только едва приподнял брови, выразив удивление.
– Альдо? Что-то случилось? Лиза?
– Нет, она не больна! Ни Лиза, ни ваши внуки! Иначе я просто позвонил бы вам, а не мчался по всей Швейцарии.
– Вы мчались по всей Швейцарии? И откуда же вы приехали?
– Из Грансона. Я навещал там умирающего барона.
– Вот как.
Кледерман протянул руку и снял трубку с внутреннего телефона.
– Меня нет ни для кого, Бирхауэр, – спокойно произнес он и положил трубку на рычаг.
Затем перевел глаза на зятя и секунду смотрел на него. Альдо весело улыбался.
– И что же, Альдо? Мне кажется, вы весьма возбуждены. Неужели вы так спешили поделиться со мной вашей новостью?
– Вернее будет сказать, находкой или открытием.
– Даже так?
И снова оба замолчали, потом Альдо, улыбаясь, задал новый вопрос:
– Ваш кабинет снабжен звукоизоляцией?
Снова повисло молчание, глаза банкира сузились.
– Может быть, нам лучше отправиться домой и поговорить там? Вы похожи на кота, который облизывается при виде мыши, собираясь съесть ее на обед. Я терпеть не могу играть роль мыши.
– Нет, я вовсе не злой кот, но, конечно, не отказался бы от стряпни вашего суперповара.
Кледерман больше не раздумывал. Он, обычно ходивший размеренно и неспешно, быстро направился к двери и на ходу распорядился:
– Бирхауэр, вызовите мою машину.
– Не стоит, – остановил его Альдо. – Я нанял машину в Лозанне.
– И сдадите ее здесь. Агентства этой фирмы повсюду одинаковы. Мою машину, Бирхауэр, закрывайте бюро и можете отправляться домой.
– Так рано?! Но сейчас еще нет и...
– Вот именно! Отдохните немного. Я еду домой и не хочу слышать о банковских делах до завтрашнего утра!
– Как скажете, господин Кледерман. Признаюсь, что позабыть о цифрах, слушая музыку Моцарта...
Блаженная улыбка на лице секретаря вызвала ответную улыбку банкира.
– Согласен, время от времени можно себя побаловать. Я тоже люблю Моцарта.
* * *
Десять минут спустя роскошный серебристо-серый автомобиль уже скользил вдоль озера. В нем царило молчание. Морозини, улыбаясь про себя, краешком глаза наблюдал несомненные признаки нетерпения у человека, чье бесстрастие вошло чуть ли не в поговорку. Один-единственный раз банкир вышел из себя, и при этом воспоминании у Альдо до сих пор пробегал мороз по коже...
Внезапно он услышал вкрадчивый вежливый голосок, который совсем не был похож на обычный полнозвучный баритон Кледермана:
– Вы в самом деле не хотите мне ничего сказать раньше, чем мы окажемся дома? Даже в моей машине, где не слышно урчания мотора?
