Итак, сегодня последний рабочий день. Завтра начинается отпуск, а во время отпуска его уволить не могут: не положено. Правда, до конца рабочего дня осталось около четырех часов. Его еще могут найти и вновь предложить написать заявление либо познакомить с уже заготовленным приказом об освобождении от занимаемой должности. Оснований у ректора для такого приказа вполне достаточно. Во-первых, срок переизбрания Бобарыкина истек. Во-вторых, у него пенсионный возраст. Однако, если ректор промедлит с приказом, то осенью, после отпуска, его можно будет опротестовать - тут Пескишев, конечно, прав.
Но Бобарыкина теперь смущало другое: почему он должен ловчить, прятаться от кого-то, словно человек, совершивший грязное дело? Хотя предложение Пескишева не выходило за рамки закона, но было в нем что-то неудобное, некрасивое, несовместимое с житейскими принципами, которым Бобарыкин следовал всю жизнь. Конечно, он так и не стал ученым, не обогатил науку открытиями, но работал честно, добросовестно, отдавал институту все свое время и силы. К тому же он ветеран войны, был ранен, награжден боевыми орденами. Там, на войне, всякое случалось: отступал, прятался, зарывался в землю... Но никогда не паниковал и не был трусом. Там был враг. Бобарыкин знал, что надо было делать, чтобы одолеть его, выстоять, выжить. Теперь же его охватило сомнение. Что предпринять? Уехать, спрятаться, зарыться в какую-нибудь конуру, чтобы его не нашли... последовать совету Пескишева или вернуться в клинику, где его ждут больные, которых он обещал посмотреть? А ведь обещал, черт побери, даже не предполагал, чем может закончиться сегодняшний день!..
- Иван Иванович, вот вы где! А ведь вас ищут в отделе кадров, с ног сбились.
- Это вы! - воскликнул изумленный Бобарыкин, увидев возле себя Пылевскую.
- Нехорошо, нехорошо! Рабочий день в разгаре, а вы уже блаженствуете на лоне природы, - сказала она, укоризненно покачав головой.
- А что вас, собственно говоря, беспокоит? Ведь вы мою работу не делаете.
- Это не имеет значения, уважаемый коллега. Каждый из нас делает то, что ему поручено. Худо другое - и вы свою работу не делаете. К тому же, как говорят автоинспектора, от вас попахивает отнюдь не одеколоном, а, я бы сказала...
- Ложь, матушка, ложь, не пил, - перебил Пылевскую раздраженный Бобарыкин. - Между прочим, вы тоже не на работе. Так что могли бы не укорять меня.
- А я, Иван Иванович, выполняю общественное поручение. Мне поручено...
