– Лёва, давай!
Фотограф поставил на табуретку спичечный коробок для сравнения; два раза щёлкнул затвор фотоаппарата.
– Вот теперь снимайте, – обратился Сергей Юрьевич к санитарам.
Те быстренько обрезали шнур, как будто всю жизнь только тем и занимались, что снимали повесившихся. Люстра слегка закачалась, подобно маятнику, но постепенно пришла в изначальное положение. Труп уложили на носилки и сняли сдавливающую горло петлю, обнажив характерную борозду.
Судмедэксперт, до этого внимательно наблюдавший за действиями криминалистов, склонился над трупом, осмотрел его и проговорил:
– На 99 % – типичный суицид, более точно скажу в морге.
Затем носилки с покойником с помощью двух санитаров благополучно перекочевали в машину трупоперевозки. На потолке остался обрезок шнура.
– Странно только, что отсутствует предсмертная записка, хотя кому было ее писать: родственников-то нет. А так вполне правдоподобно, – обратился Григорьев к Горевому.
– Возможно, – ответил тот.
– Внимание, граждане понятые! Мы приступаем к обыску – продолжил Сергей Юрьевич.
И офицеры стали поочередно осматривать предметы, двигаясь по часовой стрелке от двери.
Квартира, очевидно, вычлененная когда-то из большой, занимавшей, возможно, целый этаж, состояла из трех комнат и кухни, к которой была присоединена не то кладовка, не то комната для прислуги, и от этого она стала намного просторнее. Однако, несмотря на современные газовую плиту, холодильник и посудомоечную машину, здесь чувствовался дух давно прошедших лет. Возможно, такое впечатление создавало сводчатое готическое окно, тяжелый дубовый стол и табуреты. В спальне стояла широкая кровать, инкрустированная способом интарсии, рядом две такие же тумбы, напротив – комод. Над кроватью висела большая картина, с видом какого-то приморского города.
Горевой встал коленом на неубранную постель и отодвинул нижний край рамы. Так он поступал со всеми картинами: смотрел, не выпадет ли что-нибудь.
Под стать спальне была и библиотека, с такими же солидными и грузными, как сам бывший владелец, книжными шкафами. Даже лесенка на колёсиках была из дуба.
В одном из ящиков комода в столовой хранились ампулы, на которых, если постараться, можно прочитать «Инсулин», и запас одноразовых шприцов, сверху лежал рецепт. В другом находились документы: паспорт, свидетельство о рождении, диплом доктора искусствоведения, ещё много всяких грамот и дипломов, а также короткая отвёртка с деревянной ручкой.
