Костя вернулся только в начале второго. К этому времени я выпила кофейник кофе, дочитала дядин дневник и сидела в кресле, тупо разглядывая стену. То, о чем писал дядя Паша, не укладывалось в голове. Меня грызла дремучая тоска и предчувствие беды.
Он вошел в гостиную, не раздевшись, оставляя на ковре грязные следы. От него пахло коньяком — то ли остограммился по пути домой, то ли проинспектировал содержимое дядиного бара, где стояло несколько бутылочек для гостей и от простуды. Расстегнув пальто, Костя вытащил из внутреннего кармана несколько толстых пачек.
— Тайничок нашел на кухне, — доложил он. — Двести тыр, двадцать две штуки баксов и евреев десять тысяч с копейками. А погремушки нет никакой. Я так думаю, может, он драгоценности так называл?
— Нет, не драгоценности, — вздохнула я, с ужасом глядя на деньги. — Я знаю, что это за погремушка. Здесь все написано, — я протянула ему тетрадь, но Костя отмахнулся:
— Своими словами, плиз!
Но я сначала заставила его раздеться и вытереть грязь с ковра.
— Фашистка! — шипел Костя, оттирая тряпкой свои следы. — Гестаповка!
Наконец он упал в кресло, и я начала рассказывать.
В начале семидесятых на карте Сибири было достаточно мест, куда картографы со своей аппаратурой еще не добрались. Крупномасштабная аэросъемка имелась, а вот подробных карт, где значился бы каждый ручей, родник и охотничья заимка, — нет. Да и рельеф местности с воздуха определялся тогда довольно приблизительно. Ликвидация этих картографических белых пятен производилась следующим образом. Группу картографов вертолетом забрасывали в тайгу, как только сходил снег. Оборудовалась база. Запланированный под съемку участок разбивался на квадраты, и целыми днями навьюченные теодолитами, нивелирами и прочими причиндалами картографы, как муравьи, исследовали каждую впадинку и высотку, фотографировали каждый ручей или приметный валун. С наступлением морозов экспедицию сворачивали. Если же съемку за сезон полностью закончить не успевали, весною группа возвращалась.
Так случилось и в тот раз, о котором писал в дневнике дядя Паша. Работы оставалось еще много, а по ночам температура уже опускалась хорошо ниже нуля. Со дня на день ожидали вертолет.
База располагалась на берегу небольшого озерца у подножья невысокой горушки. Точно такая же горка высилась на противоположном берегу. Вообще-то по правилам полагалось по всем маршрутам ходить как минимум вдвоем — мало ли что. Но в тот день дядя Паша инструкцию нарушил. Он погрузил в лодку аппаратуру и один поплыл на другой берег, чтобы снять с вершины дальней горы гору ближнюю.
