Бывают, правда, и другие случаи. Иногда наши менеджеры по закупкам специально берут, скажем, слипшийся лук по цене кондиционного. Разница между фактической ценой и завышенной оплатой делится между финскими посредниками и нашими менеджерами по-братски и оседает на счетах в Финляндии.
Чуя свою нужность и партнерскую алчную заинтересованность, финны наглеют просто на глазах. И вот уже на вопрос, когда же у мороженого «Сникерс» заканчивается срок годности, Ари, глазом не моргнув, заявляет:
– А когда нужно?
Поставляемое мороженое пора отдавать в ясли – ему уже два годика.
– Выглядит, как новенькое, – обещает Ари.
Менеджер калькулирует в уме свои личные доходы с этой сделки.
– Сгрызут, – делает он вывод после некоторого колебания.
Я решаю оповестить о страшном мороженом друзей и порекомендовать его врагам. Все дело, однако, чуть окончательно не загубили кладовщики. Грузовик с мороженым пришел поздно вечером. Увидев в накладных слово «Сникерс» и приняв товар за шоколадные батончики, они разгрузили его вместо холодильника на обычный склад.
Только к обеду следующего дня, когда из ящиков закапало, кладовщики забили тревогу и позвонили мне. Я орал так, что меня, наверное, было слышно и без телефона. «Сникерсы» перегрузили и охладили. Я позвонил финнам.
– Разморозили? – ничуть не удивился Ари. – Ну и что? За эти два года их столько раз размораживали, что им уже ничто не повредит.
– Их есть-то хоть можно, Ари?
Ари замялся.
Не успели наши сограждане сгрызть пенсионное мороженое, как все тот же Ари предложил партию трикотажа.
– Очень дешево, – порадовал он меня по телефону.
– Опять какая-нибудь дрянь? – насторожил я уши.
– Приеду и все объясню, – заверил он.
Одежда конечно же оказалась некондиционной.
– Но процент брака очень невелик, – щебечет Ари. – Очень невелик. Не более трех-четырех процентов.
Очередной менеджер, его зовут Василий, морщится. Он явно не в восторге. Но тут искуситель Ари выбрасывает козырную карту:
– Спроси, Игорь, поменял Василий лобовое стекло на своей «вольво» или еще нет?
При упоминании о стекле Вася начинает жевать губами.
– Привезем тем же грузовиком, что и одежду, – гарантирует Ари. – Бесплатно. Бонус.
Это решает дело.
– Четыре процента брака, говорит? – воодушевляется Вася.
– Три. Век воли не видать: три, – горячится финн.
Василий вздыхает:
– Берем.
Одежда пришла через три недели. Ари не врал: брака в ней было не более трех процентов. Возможно, даже меньше. Ари только забыл сказать, что эти проценты равномерно распределены по каждому изделию: там на колготках упущена петелька, тут на кофточке дырочка, а на свитерке пятнышко. Зато Васино стекло дошло хорошо. Еще бы: ведь оно было укутано таким количеством трикотажного рванья!
