Но тут, без всяких конкурсов и тендеров, заключённые сталинских лагерей построили такую дорогу. Они спиливали дерево, обрубали сучья и макушку, потом этот ствол тонким концом вертикально вниз загоняли в болотную трясину до твёрдой земли. Толстую часть ствола выравнивали под уровень полотна дороги, скрепляли между собой. Правда, только одна колея – не разминуться, поэтому и придумали шлагбаум: въезжаешь на дорогу, шлагбаум за собой закрываешь. Долгая и длинная дорога через северные уральские болота. Да и что их не строить: кругом тайга, деревьев немеряно. А уж заключённых… кругом лагеря!
Конечно, это не пирамиды строить там, в тепле, тут гнус, мошкара, грязь, сырость, ну и лютые морозы – не курорт, однако. При выезде с этой дороги, назовём её «дорогой памяти», шофёр оставил шлагбаум открытым, так что с этой стороны въезжать на эту дорогу было можно. Дальше пошла обычная грунтовая дорога. Быстро темнело. Показались огоньки поселения, и вскоре грузовичок, нами нагруженный, въехал в деревню и остановился. Пока мы разминали утомлённые дорогой организмы, наш сопровождающий привёл высокого дядю, который отрекомендовался бригадиром деревни, с непривычным для этого края названием – «Лоборь».
Грузовик включил фары, развернулся и был таков, а наш дядя-бригадир повёл нас в темноту, по грязи, и вот мы уже дома. Домом оказался небольшой барак с нарами, дань лагерной моде, чтобы привыкало молодое поколение к прозе житейской и не забывало пословиц и поговорок старших поколений: от тюрьмы и от сумы не зарекайся и так далее. Пока мы чиркали спичками, скудно освещавшими наш сырой и холодный приют, дядька принёс две керосиновые лампы. Край таёжный, дровишек достаточно, соломы мы натаскали и стали жить…
Дядя-бригадир лицемерно посетовал, что его не предупредили насчёт нас, так что горячим питанием мы будем обеспечены только с завтрашнего дня.
Мы поели из «не горячего» – у кого что нашлось, покурили, даже те, кто отродясь не курил, и, зарывшись в солому, загадали сны на новом месте. Продрогшие за ночь, выбегали вчерашние пацаны из барака на сумеречный рассвет, чтобы отыскать место для…
Места дикие, кустов много, но уже без листьев, они плохо укрывали интим, так что аборигены всласть повеселились над нашим утренним моционом-туалетом. Вскоре явился наш дядя-бригадир, и не один, а с лошадью, запряжённой в телегу. Телега была нагружена провизией: бачком с кашей, хлебом и алюминиевой посудой, где гремели кружки, миски и ложки.
