— А сколько за комнату платишь?
— Пока на пару месяцев по сороковнику сторговались, я же еще толком на работу не устроился, не знаю даже, как там дальше будет. Главное — удобно ли мне будет ездить отсюда на работу. В общаге жить не хочу, нажился уже, общага только для прописки. Если на год договорюсь — то комната по тридцатке в месяц будет, это как пить дать.
Макс неодобрительно посмотрел на ножик.
— Ножик у тебя хреновый какой-то. И тупой, и неудобный. И железо плохое — окисляется.
— Какой есть. Сам знаешь, у нас с ножами в стране напряжонка. Чтобы как холодное оружие не использовали. Можно в цеху на заказ сделать, если токарь в друзьях есть, но в случае чего хороший самодел обязательно конфискуют, только заводское можно.
Макс достал из синтезатора два любимых ножа разных размеров. Протянул Эдику тот, что побольше.
— Держи, попробуй этим.
— Ух ты! — восхитился Эдик — откуда такая красотища? — Эдик начал читать клеймо на лезвии — Импортный? Где достал?
— Где достал, там уже нету — отшутился Макс. — Да ты чисти картошку, чисти, а то и без того гостя припахал. Только не порежься, ножи заточены на славу.
Остатки картошки почистили быстро. Порезали. Зашипело масло на сковородке, высыпали картошку. Эдик помыл ножи, рассмотрел снова.
— Вещь!
— Дарю!
В глазах Эдика вспыхнула радость, почти счастье. Но радость сменилась тревогой.
— Ножи дарить нельзя. Примета плохая. Надо обязательно монетку какую-то отдать. Эдик вытер руки, полез в карман, достал кошелек, выбрал монетку, отдал Максу
— Пятиалтынный. Юбилейный притом.
Макс посмотрел на монетку. Белый металл, надпись 15 копеек, выше справа знакомый с детства герб СССР. На обороте слева надпись 1917–1967. справа какие-то женщина и мужик с серпом и молотом в соединенных поднятых руках. То ли фигуристы, то ли гимнасты, а может и какие-то известные здесь всем революционеры, недаром год революции стоит, 1917-й. Максу плохонькое изображение ничего не говорило. Скорее всего революционеры, дата к 50 лет революции подходит. Макс положил монетку в кейс, пока не потерялась.
Эдик помешал картошку, налил еще по рюмке коньяка. Выпили за праздник, закусили сырокопчеными сосисками Макса.
Эдик восхитился.
— Классные у тебя охотничьи колбаски, люблю их, жаль, что жуткий дефицит, всего несколько раз видел их в продаже. Сейчас покажу, как их надо готовить.
Эдик помчался наверх и принес оттуда пивную бутылку, заткнутую такой же полиэтиленовой пробкой, как у коньяка. Положил четыре сырокопченые сосиски на тарелку, подложил под нее разделочную доску и открыл пробку бутылки.
