Вот как он нашел миссис Джеймисон, а до нее – квартирную хозяйку в Саутгемптоне, которая написала ему такое теплое рекомендательное письмо.
Я заметил, что Джонатану Тапли стало не по себе – впервые с тех пор, как мы познакомились.
– Том поступил в Оксфорд, но пробыл он там недолго. Как говорится, он попал в опалу. После одного происшествия… – Теперь Тапли уже явно стало не по себе. – Его и еще одного студента застали во время… того, что по закону считается противоестественной связью и преступлением. В те дни, а случилось это в 1824 году, за такое вешали. Хвала небесам, с тех пор законы смягчились. Но, как вам известно, подобные пристрастия и в наши дни кара ются каторгой. Поэтому о них предпочитают помалкивать. Однако зачем я вам это рассказываю? Ведь вы служите в полиции, и вам все известно! – Мой собеседник нетерпеливо отмахнулся. – Тогда же с делом разобрались быстро, решительно и тайно, что отвечало как интересам обеих семей и колледжа, так и самих несчастных юнцов. В то время Тому едва исполнилось восемнадцать. Поняв, в какой он очутился опасности, он едва не сошел с ума от ужаса. Однако отшельником он не стал. Он продолжал следовать своим наклонностям, но уже в глубокой тайне. Он считал женщин хранительницами домашнего очага, но подобное отношение не распространялось на супружескую спальню. Он по-прежнему отдавал предпочтение представителям своего пола.
Наступило молчание. Я быстро вспомнил, что рассказывал Лиззи Угольщик Джоуи о молодом парне, который приходил к Тапли, пока его хозяйки не было дома. Возможно, в этом объяснение – тайное свидание! Но пошел бы Тапли на такой риск в доме, где он проживал? В самом ли деле он пригласил к себе молодого любовника? В Лондоне немало мест, куда он мог ходить для встреч с себе подобными, не боясь, что его поймают. И все же иногда, если физические потребности перевешивают здравый смысл, люди способны на глупости. Я не собирался пересказывать Тапли то, что поведал моей жене Джоуи. Я сам еще не допросил мальчишку, и все, что он рассказал, мне было известно из вторых рук – от Лиззи. Кроме того, я понимал: любой, кто садится играть с Джонатаном Тапли, должен сохранять невозмутимое выражение лица и до последнего не раскрывать своих карт.
– Понимаю, – сказал я вслух. – Однако ваш кузен был женат.
– Да. После того случая в Оксфорде Том все же понял, что нужно сохранять внешние приличия. Наше общество, Росс, отличается известным лицемерием. Кому, как не вам, знать об этом! То, о чем известно, но о чем никогда не говорят, в основном остается непотревоженным. Все боятся другого: огласки, скандала. За ними наступает быстрая расплата. Не знаю, инспектор, как лично вы относитесь к данному вопросу. Разумеется, мы с вами оба должны охранять интересы правосудия… Лично мне кажется, что закон в данном случае слишком суров. Том не способен был справиться со своей природой – как и другие ему подобные люди. Как и этим другим, ему приходилось вести двойную жизнь, в вечном страхе, что однажды он окажется на каменоломне в Дартмуре.
