— Неизвестно, что, собственно, приводит ее в отчаяние — сама ли смерть или те обстоятельства, при которых она произошла! — с загадочным видом заявила гувернантка.
Бернгард отодвинул стул, чтобы сесть к столу, но эти слова так поразили его, что он остановился, вопросительно глядя на Франциску.
— Что вы хотите этим сказать?
— Я думаю, — Рейх озабоченно взглянула на дверь и еще более понизила голос: — Я думаю, что Люси заставляет так страдать не смерть любимого человека, а какая-то тайная тревога, которую она старается скрыть и не может. Мне кажется, что для нее эта печальная история более ясна, чем для нас всех, вместе взятых, включая сюда и весь состав суда.
— Это невозможно, — решительно возразил Бернгард, — хотя она действительно была со мной в Р., когда произошел этот несчастный случай. Должен сознаться, что некоторые ее поступки мне тоже непонятны. До сих пор я щадил Люси и ни о чем не расспрашивал — ее состояние не позволяло еще больше волновать ее, но теперь нужно положить этому конец. Я поговорю с ней серьезно и заставлю рассказать все, что ей известно.
— Попробуйте, — с невеселой усмешкой заметила Франциска, — так она вам и расскажет! Вы не услышите ни звука. Одному Богу известно, что заставило этого жизнерадостного ребенка стать такой серьезной и замкнутой. Думаю, что с Люси ничего страшного не произошло, но она не хочет отвечать на вопросы. Если так будет продолжаться, бедная девочка непременно заболеет.
Бернгард опустил голову на руки и глубоко задумался. В комнате воцарилась тишина, которая, однако, вскоре была нарушена приходом лакея, доложившего о приезде местного следственного судьи.
— Очень приятно, — проговорил Гюнтер, быстро поднимаясь со стула. — Мадемуазель Рейх, скажите, пожалуйста, Люси, чтобы она не выходила в гостиную, пусть лучше раньше ляжет спать. Я уверен, что наш гость будет говорить и о печальном происшествии, заинтересовавшем всех, и для Люси будет лишним мучением присутствовать при разговоре. Завтра я побеседую с ней. А вы вернетесь сюда, не правда ли?
Франциска утвердительно кивнула и вышла в соседнюю комнату, оставив дверь полуоткрытой. Бернгард пошел навстречу гостю и после обычных приветствий предложил ему сесть.
— Благодарю вас, — сухо ответил судья, — я пришел к вам в качестве служебного лица.
— Вот как? В чем же дело? — непринужденным тоном спросил Гюнтер, подумав, что среди многочисленных рабочих, живущих в его имении, кто-нибудь совершил какой-то проступок.
