Что же до пробелов в моей рассудительности, я мог лишь посетовать на то, что мне всего девятнадцать, и я поддался соблазну вдали от дома и посреди долгого путешествия. Места, в которых я побывал, люди, которых я встречал, не переставали удивлять меня, а еще я сам себя постоянно удивлял.
Наконец Антипатр заговорил.
– В первый наш вечер в «Иглянке», Гордиан, ты подметил, что более нигде не сталкивался с легендами о Фафхрде и Сером Мышелове, и спросил меня, как такое может быть. Я долго думал над твоим вопросом. Почему две столь заметные фигуры не попали в летописи и труды историков, в поле зрения философов, поэтов и жрецов? Думаю, это могло произойти из-за того, что, говоря прямо, они имели не слишком хорошую репутацию. Были слишком независимыми, чтобы хранить верность одному городу и стать объектом народных преданий. Слишком часто связывались с демонами и колдунами, чтобы завоевать уважение степенных философов, слишком изворотливы, чтобы порадовать трезвый взгляд историка. Короче, были они негодяями, а негодяям не место среди царей, героев и полубогов. Увы, но даже поэты не стали писать о них именно поэтому!
Мы снова замолкли, надолго. Дорога все круче шла в гору, мулы неспешно топали вперед.
– Интересно…
– Что, Гордиан?
– Как думаешь, Учитель, когда-нибудь поэт воспоет наши приключения?
Антипатр печально улыбнулся.
– Увы, я сомневаюсь, что проживу достаточно долго, чтобы сделать это.
Обычно при слове «поэт» Антипатр в первую очередь думал о себе.
– Возможно, я это сделаю, – сказал я.
– Ты, Гордиан? Но ты же не поэт. И греческий у тебя совершенно варварский!
– А разве стихи могут быть только на греческом?
– Стихи, достойные прочтения, – да.
Антипатр снова высказался против Рима.
– Интересно, Учитель, в этих стихах мы предстанем героями или мерзавцами, мудрецами или дураками? Или негодяями?
– Ха! Думаю, настоящим негодяем в нашем последнем приключении был разделивший с тобой ложе Керинис!
Антипатр увидел досаду на моем лице и расхохотался.
– Неужели человек не может быть одновременно первым, вторым и третьим, как Фафхрд и Серый Мышелов? Вот почему легенды о них такие захватывающие. Некоторые люди выглядят снаружи так, а внутри иначе. Настоящий поэт показывает не только внешнее, но и внутреннее, все противоречия своего героя, позволяя читателю самому сделать выводы.
Я поглядел на седоволосого наставника и улыбнулся, чувствуя глубочайшую симпатию к нему.
– Я это обязательно запомню, Учитель, до тех времен, когда настанет время писать мемуары.
