— Тут ничего не попишешь, — говорит София, она переживает за Каспара, — почтальона, который всю жизнь ходил на эту гору, не отправляют в дом престарелых. В один прекрасный день он просто исчезает.
— Руск еще не настолько старый, — сердито говорит Каспар.
Каждый вечер Каспар подстригает ягненка, чтобы он был похож на обыкновенного. Он опускает плечи и почти забывает, что животное пусто внутри. Ягненок моргает глазами и скачет у ног Каспара. Он слышит, как блеют овцы в городке, и ему хочется к ним.
Когда Руск постепенно отходит на задний план, Лэрке начинает обращать больше внимания на Каспара. Он каждый день машет ей рукой, и они обмениваются общими фразами. Хотя Лэрке чуть бледна, ей, наверное, хорошо. Во всяком случае, она потолстела. В воображении Каспара она играет бодрые менуэты, так что он забывает все горести и хорошо спит по ночам. Он занимается с ней любовью, покуда весна набирает силу и становится все неистовее. Им никто не мешает, они вдвоем — только Каспар и Лэрке.
Руск заходит в его комнату со стремянкой под мышкой. Он взбирается по ней, снимает портреты прежних почтальонов и раскладывает по порядку на письменном столе. Вечер за вечером он сидит и смотрит на них.
Как-то Каспар сидит на крыльце у Софии и пьет послеобеденный кофе. Из-за туч выглядывает солнце, и София развернула летний зонтик — ради Каспара. Руск сидит чуть поодаль и смотрит на гору. Вдруг он резко встает и уходит. София качает головой и продолжает себе болтать. Не проходит и пары минут — Руск уже превратился в красную точку на склоне горы. Каспар роняет чашку, она разбивается о каменные ступеньки вдребезги. Он бежит, свистит и кричит, а София остается.
На вершине горы Руска нет. Каспар бежит дальше по тропинке и кидает камнями в птиц за то, что они так сладко поют. Руска нигде нет, — он и не смог бы зайти так далеко. Он взбегает обратно на вершину: может, оттуда он заметит его?
Фотоаппарат Руска блестит в траве, оттуда следы уводят по направлению к леднику, который мерцает, как мертвый холодный алмаз. Каспар идет по следам Руска в неизвестность, но они становятся все менее и менее отчетливыми, хотя грязь и густеет. Ему приходится повернуть назад.
София до сих пор сидит на крыльце и судорожно сжимает свою чашку.
— Руск пропал, помоги… ты же знаешь гору.
— Он ушел. Почтальоны, когда им настает время умереть, идут к леднику, так всегда было.
У нее на глаза наворачиваются слезы.
— Надо что-то делать, — кричит Каспар, — может, он просто заблудился. Руску одному не выбраться.
