Она разворачивает букет и ставит цветы в вазу. В нем открытка от Ханса и Анны-Греты. Там написано: «Поправляйся! Ждем тебя с нетерпением!»
София садится на диван и долго смотрит на кальсоны Каспара:
— Тебе не пора их сменить?
— Они обычно выдерживают неделю. И потом, у меня нет с собой других.
Она стаскивает с него кальсоны и с любопытством рассматривает его. На ляжках у Каспара дыбом становятся бледные волоски. София не уходит и медленно складывает кальсоны семь раз.
Далеко-далеко Лэрке играет на флейте, звуки легки, как цветочная пыльца, и поднимаются все выше и выше, как птицы. Каспар видит перед собой ее маленький розовый рот, которым она сейчас дует во флейту. Она закрывает глаза, а он раздевает ее, пока не показывается горная вершина венерина бугра. Голая, она продолжает играть. Каспар ведет ее к ручью, чистому, как стекло. Они заглядывают в него, и он видит лицо Лэрке, а его собственное лицо уже изменилось. Каспар баламутит воду ногой, чужое лицо пропадает. Он глубоко вдыхает и вытирает лицо полотенцем. Но когда он бросает его в траву, оказывается, что чужое лицо отпечаталось на ткани.
Каспар просыпается от звуков собственного голоса. В гостиной полумрак, София сидит в кресле-качалке, горит лампа с круглым бумажным абажуром, она листает журнал «Дом и хозяйство».
— Это сон, — говорит она.
Каспар трогает себя за горящее лицо, но кожа на нем гладкая и прочная. Он ковыляет в свою комнату и падает на кровать.
— Если что — зови! — кричит ему София.
Он старается не закрывать глаза, но они сами закрываются. Приходит Лэрке, она долго смотрит на Каспара, и его лицо отражается в ее зрачках. Нос вырастает, лоб очерчивается четче. Он быстро садится на кровати, медленно опускает ноги и идет в туалет. Он мочится, не закрывая двери, брызгает в лицо холодной водой, не глядя в зеркало, и ковыляет обратно в комнату. В какой-то момент он все же наступает на больную ногу, и ему приходится засунуть в рот руку, чтоб не закричать. Наверху ходит София.
В коридоре висят фотографии, в основном на них овцы. Овцы в загоне, в горах, с ягнятами и без. У самой лестницы висят в ряд фотографии двух девочек. На первой из них они лежат в обнимку в колыбели, на другой сидят на скале вплотную друг к другу. Одна девочка красивее другой, она раскинула руки в воздухе, а другая жмется к скале. Позади них, очевидно, дом Софии до того, как его перестроили на современный лад. За ними еще несколько фотографий, где обе девочки также сидят рядом, но не касаются друг друга. Чем старше они, тем понятнее, что менее красивая — София. Последней в ряду висит фотография молодого почтальона… Ба, да это же Руск! Усы у него точно такие же, какие были у дедушки в молодости. Каспар усмехается.
