По ее губам снова скользнула улыбка.
Гарик прикурил очередную сигарету, попутно отснял несколько кадров и многозначительно подмигнул Максу.
Сидеть вот так, прямо на палубе, без охраны и навязчивых советников, и обедать не соблюдая этикета было необыкновенным ощущением! Настоящими каникулами от повседневности. Хотелось смеяться без причины, озорство щекотало кончики пальцев Марии.
Девушка показала на сигаретную пачку в руках Гарика и шепотом попросила:
— А можно… мне тоже сигарету?
Гарик щедрым жестом протянул ей пачку:
— Конечно, Маша! Если очень хочется, то можно!
Девушка осторожно достала ментоловую сигаретку, повертела в пальцах. Раздался сухой щелчок, над золотистым бруском зажигалки взметнулся язычок пламени. Мария посмотрела на него с таинственной улыбкой, как на сообщника, и призналась:
— Это моя первая в жизни сигарета… — Она затянулась, выдохнула дым через ноздри и закашлялась.
— Так и запишем… — Гарик многозначительно пихнул делового партнера локтем и подмигнул. Он стал поигрывать зажигалкой, колесико под его пальцем щелкало снова и снова…
Макс почти физически ощущал, как глазок скрытого объектива фиксирует каждое неумелое движение девушки, почувствовал как где-то внутри рождается и крепнет смутное ощущение. Злость. Он злился на Гарика… на чертову профессию светского хроникера, на толпу неразборчивых любителей жареных фактов, на Антона с его идиотским еженедельником… но больше всего на самого себя, на то, что лично для него сказки давно закончились…
Он вырвал сигарету из рук Марии и с раздражением расплющил в пепельнице.
— Макс, ты чего? — поразился Гарик.
— Ничего! Хорошего понемножку!
И залпом допил медовуху.
Санкт-Петербург. Белая ночь. Погоня продолжается
Сумерки медленно опускались на землю, с залива набегала легкая дымка вечернего тумана, но страж порядка ни на секунду не ослаблял бдительности. Он сидел впившись взглядом в «Мерседес». Даже комар, коварно усевшийся на его висок, не мог отвлечь старлея от наблюдаемого объекта. Эффектным жестом хлопнув себя по лицу, он случайно задел форменную фуражку, которая кувыркнулась под сиденье, и Курочкину едва удалось поймать ее. Ругнувшись сквозь зубы, старлей водрузил фуражку на голову и покосился на капитана.
Напарник не шелохнулся.
Зато на стоянке, прямо за автомобилем подозреваемых колыхнулись кусты, и из них одна за другой выскользнули три фигуры — две мужские и одна женская…
Курочкин схватил капитана за руку и радостно гаркнул в самое ухо:
