— Видишь типа в черном костюме?
— Того? — переспросил атлет, нетерпеливо поигрывая бицепсами под плотно облегающим черным свитером.
— Нет! Вот того, у барной стойки, в черном костюме и белой рубашке! Вырядился как жених… Вот, видишь? Он там один такой… — раздраженно объясняла дива. В отличие от рельефных мышц, сообразительность не относилась к числу сильных сторон ее собеседника.
Наконец атлет понял, о ком идет речь, и кивнул, напрягая бульдожью челюсть.
Знаменитость ухмыльнулась, предвкушая реванш, и безапелляционно скомандовала:
— Дай-ка ты ему в морду!
— Угу… — рассекая море танцующих, разгоряченных тел, парень двинулся прямиком к барной стойке.
Краешком глаза Макс зафиксировал подозрительное движение в толпе и быстро бросил бармену:
— Виски! — Для убедительности вскинув два пальца, он добавил: — Двойной!
Одним медленным, долги глотком осушив стакан, Макс спокойно и твердо двинулся прямо навстречу атлету. Противник насупился и попытался ускорить продвижение к бару, но задел какую-то голосистую даму, началась перепалка, и атлет на секунду выпустил жертву из поля зрения.
Журналисту вполне хватило этой паузы для нехитрого маневра.
Он скользнул в узкий проем с табличкой «Служебный вход» и принялся петлять по переходам и коридорчикам клуба. С серьезным видом Макс пересек кухню, по пути подхватил большую поварскую ложку, отведал какое-то варево, вернул ложку законному владельцу — повару в высоком белом колпаке — и одобрил продукт:
— Вкусно!
Быстро, но спокойно репортер вышел через служебный вход, поднял воротник пиджака, бросил прощальный взгляд на здание клуба и уверенно зашагал в сторону набережной.
А его крупногабаритный противник еще долго блуждал в полутемном зале клуба, пытаясь обнаружить неуловимого мужчину в черном костюме…
Россия. Санкт-Петербург. Официальная резиденция принцессы. Вечер
Оставленный обитателями дворец скучает и начинает превращаться в музей. Но стоит в нем появиться настоящей принцессе, как он тут же оживает и наполняется светом, звуками и ароматами.
В огромной спальне было не по-весеннему прохладно, здесь царил вечный полумрак, словно время остановилось и перестало существовать. Не успела Мария устало опуститься на край огромной кровати, как высокие напольные часы красного дерева принялись мерно отбивать очередной час. Звук гулко отдавался в длинных коридорах особняка.
Принцесса подняла глаза — ей на секунду показалось, что бронзовые античные красавицы, поддерживающие пурпурный шелковый балдахин над кроватью, улыбнулись, а бутоны пеона на старинной китайской ширме стали распускаться. Мария улыбнулась в ответ хрупкой девушке в белоснежном платье на портрете в вычурной барочной раме, потом приветственно кивнула овальной картине, изображавшей даму в огромном напудренном парике, обошла комнату по краешку пушистого ковра, задержавшись у окна, и присела на невысокий пуф у старинного клавесина.
